Первый осел шел в пятидесяти локтях впереди остальной колонны. Животное определенно знало о храме и удовольствиях, которые там ждали, поскольку не нуждалось ни в каком понукании со стороны погонщика, чтобы перейти на рысь. Как только осел достиг белых камней на дороге, он рванул в сторону так неистово, что груз сполз с его спины и повис под животом. Осел начал брыкаться и скакать и пустился через равнину прочь от храма, только замелькали копыта. Его хриплый рев и крики взбудоражили и остальных животных в колонне, и вскоре и они вставали на дыбы и мотали головами, сопротивляясь натянутым поводьям, лягали погонщиков и бегали кругами, как если бы на них напал рой пчел.
Половину остатка дня погонщики каравана ловили и снова собирали беглецов и успокаивали испуганных животных, после чего караван снова направился к храму. На сей раз впереди шел тучный, богато одетый главный погонщик, тянувший за собой на длинном поводе упирающегося осла. Он увидел камни посреди дороги и остановился. Колонна столпилась позади него, и другие погонщики вышли вперед. Они громкими голосами держали импровизированный совет, размахивая руками. Их голоса доносились туда, где, укрывшись среди олив на склоне, сидел Таита.
Наконец главный погонщик оставил других и пошел один. Сначала его шаг был смел и уверен, но скоро замедлился и стал робким, и наконец погонщик неловко встал, рассматривая издалека рисунок из кварца. Затем он плюнул в сторону камней и отскочил, будто ожидал, что те ответят на оскорбление. Наконец он сделал знак против сглаза, повернулся и рысцой побежал обратно, желая присоединиться к своим товарищам, крича и махая им руками. Других не понадобилось долго убеждать. Скоро весь караван отступал по дороге, по которой пришел. Таита спустился с холма и разбросал камни, что позволило рассеяться влияниям, которые они содержали, и открыть путь для других посетителей, которых он ожидал.
Те приехали, когда наступили короткие летние сумерки: двадцать вооруженных мужчин, скачущих во весь опор. Гил вел их, восседая на одолженном коне. Они пронеслись мимо разбросанных камней к входу в храм, где спешились, лязгая оружием. Вожак был высоким, широким в плечах, с тяжело нависшим лбом и мясистым крючковатым носом. Его тяжелые черные усы свисали на грудь, а в бороду были вплетены цветные ленты.
– Ты – чародей. Да? – сказал он с сильным акцентом.
Таита не счел уместным дать им знать, что говорит по-гиксосски не хуже любого из них, поэтому скромно ответил на египетском, не подтверждая и не отрицая своих магических способностей.
– Мое имя – Таита, я слуга великого бога Гора. Да пребудет на вас его благословение. Я вижу, что вы – могущественный человек, но не знаю вашего имени.
– Мое имя – Трок, я – Главный Вождь Рода Леопарда и командующий севера в войсках царя Апепи. У тебя есть для меня знак, Чародей?
Таита разжал правую руку и показал ему верхнюю половину крошечной дарственной статуи бога Сеуета, изготовленную из синего глазурованного фарфора. Трок бегло осмотрел ее, достал из мешочка на портупее другой фарфоровый фрагмент и соединил обе части вместе. Сломанные края точно сошлись, и он удовлетворенно проворчал: