Драгер только смеется и кивает мне, видишь, какие у нас тут разговоры.

После такого объяснения беседа под ресу и пиво потекла повеселее, блюдо с корнеплодами помогает утолить разыгравшийся аппетит, парни расспрашивают меня про жизнь на той стороне гор, и я порассказал таких ужасов про тамошние порядки, что они только ахали. Они отметили мой небольшой акцент, но признали, что за одиннадцать лет я не забыл язык и говорю очень даже хорошо.

Сохатый тоже давно уже подсел за стол, даже не спрашивая, просто глядя на наше веселье, да и остальные посетители собрались вокруг, настолько я убедительно и громко изобличал пороки соседнего государства, зазнавшуюся и чванную аристократию и невозможность жить простым людям под гнетом озверевшего дворянства.

Мне есть чего рассказать и слушатели у меня благодарные.

Особенно, про то, как там проводят караваны и толпы бандитов открыто пытаются их грабить, так что, караванщикам даже нельзя по-настоящему защищать свое добро, под страхом скорого суда от тех же бандитов и обязательной смерти. Такой рассказ поверг всех слушателей в неподдельное изумление, никто себе не может представить, чтобы бандиты так себя вели.

Заодно я всех угостил парой кружек, по случаю своего счастливого возвращения в Черноземье и чудесного спасения на засыпанных снегом перевалах. Я, на самом деле, очень рад оказаться среди этих людей и еще мне требуется по громче заявить о себе, как вернувшемся патриоте города. Народная молва, особенно мои рассказы про вопиюще несправедливую жизнь за перевалами, быстро разнесет, по, не такому уже большому населению города и его окрестностей, в каком хорошем месте посчастливилось жить черноземельцам, в отличии от несчастных, на самом деле, сатумцев.

И, ведь это — никакая не пропаганда, а — чистая правда! А, правду говорить — легко!

И ведь, даже, нигде не соврал, почти, кроме своей истории появления в Сиреневых горах. Так ведь и Понса, пока живого, нет рядом, чтобы почувствовать сомнительные места в моем рассказе, поэтому будем пользоваться ситуацией.

Хорошо посидели, не так, конечно, как в том случае, когда я праздновал свое как бы спасение на берегу Протвы, но, тоже хорошо. Охотники ушли в обнимку и с песнями, я провожать их не пошел по сплошной темени, быстро помылся в теплой еще воде и завалился на постель в большом номере, выходящем закрытыми ставнями на дорогу перед трактиром.

Поставил сторожок и спрятал рюкзак под большой кроватью.

Ночью ничего не снилось, проснулся я рано утром, напился загодя приготовленной водички из графина и потянувшись в мягкой постели, не стал вставать.

Часы здесь использовать нет никакого смысла, в местных сутках тридцать два часа, но, это не главное. Просто, пришлось их снять, перед визитом в трактир и спрятать в мешке, как и многое другое, что лежит в моем рюкзаке, который я вчера сразу же убрал под стол, чтобы не задавали лишние вопросы, откуда такое чудо появилось.

Впрочем, рюкзак убран в обычный местный мешок, из-под крупы, которую я пересыпал в оранжевый рюкзак, оставшийся в Храме, поэтому, вряд ли вызовет вопросы, если не доставать его при людях.