Следующий ящик. Белье, ночные рубашки, шерстяные колготки, пояса, шарфы, китайская шелковая шаль, вся вышитая ярко-красными пионами и отороченная бахромой. Черная кружевная мантилья.

Гардероб был уже почти пуст. Миссис Плэкетт нырнула в его глубины и воскликнула: «Вы только посмотрите!» В руках она держала плечики, а на них — платье из дешевого материала, совсем узенькое, на юную девушку; по красному полю были разбросаны белые ромашки, квадратный вырез у шеи и прямые подложенные плечи.

— Я его никогда не видела.

— И я тоже. Интересно, зачем она его хранила? Наверное, ходила в нем в годы войны. Его надо выбросить, миссис Плэкетт.

Верхний ящик. Кремы и лосьоны, наждачные пилочки для ногтей, старые флаконы из-под духов, коробочка пудры, пуховка из лебяжьего пуха. Нитка стеклянных бус янтарного цвета. Серьги. Жалкие дешевые побрякушки.

И обувь. Все мамины туфли. Они были хуже некуда и говорили о своей владелице еще красноречивей, чем все остальные вещи. Оливия безжалостно затолкала их в распухшие мешки.

Наконец разборка была закончена, хоть и не без горьких переживаний. Миссис Плэкетт туго завязала пластиковые мешки, они вдвоем стащили их волоком вниз по лестнице и вынесли из дома на площадку для мусора.

— Завтра утром их заберет мусорщик. Вот и конец всем вашим хлопотам.

В кухне миссис Плэкетт надела пальто.

— Не знаю, как вас благодарить, миссис Плэкетт. — Оливия наблюдала, как она укладывает куртку с капюшоном в полиэтиленовую сумку. — Одна бы я с этим не справилась.

— Очень рада была вам помочь. А теперь мне пора. Нужно приготовить мистеру Плэкетту обед. Счастливо добраться до Лондона, мисс Килинг, будьте осторожны. И отдохните, когда приедете. Неделя для вас была тяжелой.

— Я позвоню вам, миссис Плэкетт.

— Хорошо. И приезжайте как-нибудь к нам. Не хочется думать, что я вижу вас в последний раз.

Она села на велосипед и покатила по дороге, прямая и крепкая, с полиэтиленовой сумкой, раскачивающейся на руле.

Оливия поднялась в комнату Пенелопы. Лишенная личных вещей хозяйки, та казалась страшно пустой. Скоро дом будет продан, и в этой комнате поселится кто-то еще. Здесь будут другая мебель, другая одежда, другие запахи, другие голоса, другой смех. Оливия сидела на кровати и видела в окне свежую зелень цветущих каштанов. Где-то в густой листве, скрытый от посторонних глаз, пел дрозд.

Она огляделась. Взгляд ее упал на столик возле кровати, где стояла фарфоровая лампа с гофрированным бумажным абажуром. В столике был небольшой ящичек. Они не заметили этот ящик и не заглянули в него. Оливия выдвинула его и обнаружила пузырек с таблетками аспирина, пуговицу, огрызок карандаша и старомодный дневник. И в самой глубине — книгу.

Она сунула руку в ящик и вытащила ее. Тонкая книжечка в синем переплете. «Осенний журнал» Луиса Макнейса. В ней была толстая закладка. Книжка раскрылась как раз на заложенной странице. Там оказался тонкий листок пожелтевшей, плотно слежавшейся бумаги… — письмо? — и фотография.

Это была фотография мужчины. Оливия посмотрела на нее, отложила в сторону и стала разворачивать письмо, но тут взгляд ее упал на стихотворение на раскрытой странице книги. Так в поле зрения иногда попадает знакомое имя на газетной полосе…