Он… издевается!

Принц одет идеально, за исключением одной детали. Его лицо скрыто за нарочито небрежной уродливой деревянной маской. Толстый, в палец толщиной, овал размалёван тёмно-красной краской. Чёрные зрачки-кляксы неровно обведены белым. Чёрной же чертой проведён рот. Мазком обозначен выпирающий клык. Будто ребёнок рисовал. Но изображение ни с чем не спутаешь — демоническая рожа.

Это нормально — так открыто заявлять о своём происхождении?

Кей на грани слышимости отпускает весьма нелестный комментарий.

Маска держится на двух широких ремнях, стянутых на затылке. Не похоже, что маску можно просто приподнять. Если принц откажется её снять полностью… то забудьте про званый ужин. Будет весьма странно, если гость не только не притронется к еде, но и не поддержит ни одного тоста.

Сопровождающие выстраиваются за принцем полукругом и в знак приветствия не кланяются, а лишь склоняют головы. Принц не делает даже этого, наоборот, он почти запрокидывает голову, пока свет за его спиной медленно исчезает.

— Его высочество принц Шенайский, полномочный представитель Таэля, со свитой, — зычно объявляет церемониймейстер.

Один из сопровождающих принца выходит вперёд, и, поравнявшись с его высочеством, протягивает к трону ларец на бархатной подушке. С нашей стороны ларец забирает лорд Ликс, на вытянутых руках он относит ларец к тронному возвышению, и пока он идёт, имперец возвращается в полукруг. Другой лорд открывает крышку, бережно вынимает верительные грамоты и демонстративно ломает печать. Треск разносится на весь зал. Гости терпеливо ждут окончание ритуала. Церемониймейстер зачитывает послание императора, удостоверяющее личность и полномочия принца.

И, наконец, вступает Великий князь:

— Добро пожаловать в Вадор, ваше высочество принц Шенайский. С прибытием.

— Ваша светлость Великий князь, — откликается принц.

Скупость в словах отчётливо показывает напряжение в отношениях наших стран. Я действительно не понимаю, зачем этот фарс с мирным урегулированием? Почему Таэль не нападает? Нет, я не желаю вооружённого вторжения, но я не представляю, как иначе очистить полуостров от песчаников.

Меня другое заботит. Я вслушиваюсь в слова принца. Голос у его высочества ясный, звонкий, почти мальчишеский, совсем не такой, как у господина посла, но… есть что-то знакомое, есть!

Начинаю понимать…

Я верила, что он жертвует собой во имя избавления от виверн, а он…

Но я же собственными глазами видела окровавленное тело, именно поэтому посчитала, что он мёртв.

Если это действительно он… Прибью!

Господин посол не давал мне ложных обещаний, предупреждал, что я не должна придумывать лишнего и тем более влюбляться, но здравый смысл ничто, когда в душе кипит обида. Ярость опаляет изнутри.

Я чувствую себя кипящим котлом, и кого-то прямо сейчас ошпарит.

Взгляд цепляется за манжет.

Точнее за край белоснежного шёлка. На его запястье почему-то до сих пор моя лента, чудесным образом не пострадавшая на охоте.

И я срываюсь. Выругавшись сквозь зубы, я выбегаю вперёд на красную дорожку.

— Иси?! — слышу я крик Кея, но зрители для меня сейчас не существуют.