Но… рано или поздно возникает желание «купить» любовь. Это глупое желание становится все сильнее, сильнее и, наконец, начинает грандиозно и больно свербит в душе. Пачка долларов начинает казаться скучной и никчемной, начинают раздражать женщины, которые никак не хотят искренне влюбиться в «денежный мешок» и даже… м… м… м… называют тебя — наместника «бумажного бога» на Земле — противным словом «козел»… и, рано или поздно, к горлу подступает скука, звенящая, тоскливая скука, когда устоявшиеся уже привычки иметь «бумажную власть» становятся похожими чем-то на надоевшую вонь, от которой никуда уж не деться.

Богатый человек, в поте лица зарабатывавший «бумажную власть», конечно же, изо всех сил старается укрыть от самого себя эти разлагающие бизнес мысли, но они все появляются и появляются, а не любящие глаза женщин все встречаются, встречаются и встречаются. Настоящий Бог, тот самый Боженька, которого искренне любят паломники и другие светлые люди, делает свое дело в борьбе с искусственным «бумажным богом».

В тот момент, когда я лежал на неудобной кровати в гостинице «Пирамида» в городе Катманду, я не знал, что почти через два года рухнут две башни Мирового Торгового Центра в Нью-Йорке, что многие газеты будут писать о предречении Нострадамуса по этом поводу, и что многие люди будут считать эту катастрофу не террористическим актом, а божьим возмездием над главной обителью «бумажного бога» на Земле. А еще через некоторое время Надежда Маслова из Екатеринбурга удивительный человек со способностью видеть тонкий мир — пришлет мне фотографию призрачного «огненного меча», занесенного над Нью-Йорком, которую она сделала со смотровой площадки Мирового Торгового Центра с помощью цифровой камеры.

Я встал с кровати и пошел в другую комнату, где полным ходом шел сбор к завтрашнему отъезду на Тибет. В бочках уже лежали продукты, рюкзаки были упакованы.

Сергей Анатольевич Селиверстов купил целый ящик мандаринов и всем рекомендовал есть их, уповая на особую их роль в процессе адаптации к высокогорью. Когда я уходил, взяв свой рюкзак, около двери услышал сочный голос Селиверстова, кушавшего мандарины:

— Двадцатый пошел.

— Ох, и трясет, без кишок можно остаться! — в сердцах проговорил Селиверстов, подпрыгивая на заднем сиденье джипа.

— У тебя еще есть чему трястись. Обратно будешь костью ехать, если конечно, живым вернешься, — с видом прорицателя язвительно выговорил худой Рафаэль Юсупов.

— Кончай, еще накаркаешь, — с негодованием сказал Сергей Анатольевич Селиверстов.

— Сам понимаешь, — все тем же угрюмым голосом продолжал Рафаэль Юсупов, — только что, незадолго до нас с Тибета не вернулись два американца и два немца. Куда они делись? Погибли или… как говорится, тайга закон. А если еще вспомнить четырех альпинистов, которые залезли на какую-то из вершин в районе Кайласа, после чего в течение года превратились в стариков и умерли.

— А если еще добавить то, что мы пойдем в Долину Смерти и предстанем перед ликом Зеркала Царя Смерти Ямы, — с ухмылкой вставил Равиль Мирхайдаров.