В голове у него раздался голос Покета: «Морлов Паноптикум».

Здание приближалось, пока не заслонило собой все остальное. Филип почувствовал, как у него из нутра вырывается вопль — разматывается, как веревка с завязанными узлами. Они влетели в темное стекло. Последнее, что видел Филип перед смертью, — это свое собственное искаженное лицо за миг до удара.

Смерть оказалась всего лишь ледяной судорогой. Когда все закончилось, Филип обнаружил, что стоит на четвереньках, разглядывая пол, сложенный из больших шестиугольных мраморных плит, очень дорогих с виду. Он осторожно покрутил головой — сперва направо, потом налево. Пол с обеих сторон уходил куда-то в бесконечность.

— Приветствую тебя, Мёрдстоун. Наше воссоединение, хоть и неизбежное, состоялось гораздо позже, чем я рассчитывал. Можешь встать.

Филипу не хотелось вставать. Хотелось так и восхищаться великолепным полом и не видеть никого больше — никогда-никогда. Он умер, и если рай просто-напросто идеальная плитка — что ж, его это устраивает.

Он встал.

При личной встрече Морл оказался куда красивее, чем описывалось в «Темной энтропии» и «Хмеле чернокнижника». Антарх сидел в черном кресле с высокой спинкой, перекинув правую ногу через подлокотник. Под мантией некроманта он был облачен в простую белую тунику и синие брюки. Длинное лицо меж драпировок серебристых волос отличалось идеальной симметрией. Глаза — оба! — были синее айсберговой тени.

Питер О’Тул, подумал Филип. До того как его лицо попало под борону.

С руками тоже все в полном порядке. Морл щелкнул пальцами левой. Покет, стоявший на коленях, поднялся, умеренно-цветистым жестом достал из-за пазухи Амулет и, держа его на цепочке, опустил в ладонь Морла.

Некромант погладил талисман пальцем.

— Немало усилий мне понадобилось, Мёрдстоун, чтобы расколдовать, а затем заколдовать заново эту вещицу. Она была скована могучими чарами. Заклинание уникально, ключ потерян. Верность ее столь же непредсказуема, сколь и велика. И трудам моим нисколько не помогала беспорядочная самодеятельность этого бестолкового грема.

Покет склонил голову.

— Однако я преуспел, как и предрекал тебе. — Улыбка Морла могла бы приручить дикого гризли. — А теперь, Писец, давай же испытаем его силу.

— Да, господин.

Покет приблизился к креслу, с должным почтением принял Амулет и через голову надел цепочку себе на шею. Амулет мирно улегся ему на живот. Покет бодрым шагом подошел к низкому столику, на котором лежала стопка бумаги и стояла жирная чернильница. Он уселся и взял перо. Проверил кончик, видимо, счел его удовлетворительным, обмакнул в чернила. Размял пальцы.

— Готово, господин.

Морл сел попрямее и легонько сжал подлокотники кресла. Чуть запрокинул лицо, прикрыл глаза. В тот же миг Покет начал писать. Писать с чудовищной скоростью, высунув кончик синего языка. Рука его мелькала взад-вперед между листом и чернильницей размытым бледным пятном. Исписанные страницы он отбрасывал, и они сами собой укладывались в аккуратную стопку.

Освобожденный от гипнотического взгляда Морла, Филип весь обмяк. Хорошо бы сейчас присесть. Голова у него шипела, точно газировка. Он осторожно повернул ее.