«Если Паула доведет меня до крайности, я буду беспощаден, — продолжал размышлять Орион. — Однако кому принадлежали брошенные сандалии?… Я употреблю все усилия, чтобы отыскать их владельца… Можно ли было ожидать такой позорной для меня развязки? Элиодора — чудное создание, ангел доброты, она искренно любила меня… но и ради нее не стоит жертвовать честью!»

Орион стиснул руками голову и бросился на диван. Он чувствовал себя измученным, потому что не спал вторые сутки и провел целое утро в хлопотах. Сегодня молодой человек приказал домоправителю Себеку и начальнику стражи при доме мукаукаса отыскать владельца сандалий с помощью собак-ищеек и подвергнуть его аресту. Потом Орион пошел повидаться с купцом Гашимом, чтобы выразить свое сожаление по поводу несчастья, которое постигло в их доме Рустема. Молодой человек поступил таким образом по собственному побуждению, потому что наместник еще спал. Однако юноше не удалось успокоить огорченного араба. Вернувшись к себе в комнату, он успел еще написать стихи для посылки в Константинополь с подарком прекрасной Элиодоре. Орион помнил основную мысль стихотворения, которая пришла ему в голову вечером. Он без труда изложил ее в следующей форме:

Молодой человек быстро записал эти стихи, и тут ему вдруг представилось, что каждое слово, обращенное к прежней возлюбленной, было ударом кинжала, направленным против Паулы. Вчера сын Георгия намеревался отдать вставить смарагд в дорогую оправу, но теперь это оказывалось невозможным; он должен был поскорее отослать его по назначению. С этой мыслью юноша собственноручно уложил драгоценный камень вместе со стихами в ящичек, тщательно упаковал маленький сверток и передал слуге одного константинопольского торговца лошадьми; этот человек, родом хазар, прибыл в Мемфис с четверкой паннонских лошадей, купленных Орионом в Византии. Надежный гонец совсем не понимал египетского языка и с трудом изъяснялся по-гречески. Когда он помчался верхом на своем коне по дороге в Александрию и вскоре скрылся в облаке пыли, сын мукаукаса с облегчением вздохнул. Из приморского города часто отправлялись корабли в Константинополь; хазару было приказано отплыть на первом из них.

Несмотря на благополучное окончание дела, Орион охотно отдал бы год своей жизни, чтобы исправить случившееся. Он шептал проклятия, когда ему на память против воли приходили события прошедшей ночи и сегодняшнего утра. Молодой человек был принужден лукавить на каждом шагу, ежеминутно наблюдать за собой, чтобы не выдать своего беспокойства, ходить туда и сюда, несмотря на палящий зной, из боязни довериться кому бы то ни было. Неужели так будет продолжаться всегда? Какая пытка, какое унижение! С самого детства он не знал страха ни перед кем, а теперь боялся каждого человека. Счастливая звезда, ясно и приветливо светившая ему в императорском городе, по-видимому, изменила своему любимцу на родине. По какой причине сумасшедшая персиянка, бывшая возлюбленная Ориона, вздумала напасть на него, как разъяренное животное? Из мести?… Конечно, он виноват перед ней, но богатые молодые люди обольщали молодых невольниц сплошь и рядом. Мандана была прелестным ребенком — как жаль, что ей пришлось слишком дорого поплатиться за свое увлечение! Орион искренне негодовал и огорчался, узнав о жестокой участи девушки, которую изувечили и довели до помешательства после его отъезда в Византию. Если она поправится, он, по возможности, вознаградит ее за прошлое. Говоря откровенно, несчастная имела причину ненавидеть своего обольстителя.