Город Фахдабад был подобен Уганабаду и в то же время совсем на него не похож. Такая же архитектура, такие же узкие улочки, но нет того шума и суеты, присущих припортовому городу. Может, сказывалось отсутствие моря и пустыня вокруг? Хотя настоящей пустыней эту местность нельзя было назвать. Тут были не только песчаные барханы, часто попадались участки без песка, напоминающие глину или плотно слежавшуюся, иссушенную солнцем землю. Были и скалы, выходящие из земли или песка не только острыми зубами, но и плоскими, без малейших трещин, ровными, как стол, проплешинами. Были и оазисы – большие и маленькие. Караван Юсуфа аб Брухута, что вёз Таису, и с которым направлялись в Фахдабад рейнджеры Ларри Кирмона, шёл две недели. Не только потому что там были верблюды и большие повозки, караван двигался не по прямой, а совершали переходы от оазиса к оазису. Дорогу Таиса провела в большом рыдване, больше напоминавшем дом, чем транспортное средство, так как в нём было несколько комнат. В нём она находилась и днём, и ночью – выходить было запрещено. Девушка могла стать наложницей халифа Улумана, а его наложниц нельзя было видеть никому, за исключением служителей гарема, но они все были евнухами. Для Таисы поездка была не в тягость, она даже получала удовольствие. В каждом оазисе её мыли две чернокожие рабыни, делали массаж, натирали тело благоухающими маслами. При первой же возможности Таиса, чуть отклонив занавеску на окне, наблюдала за движением каравана, за Ларри Кирмоном или за кем-то из его людей, которые старались вести себя крайне недисциплинированно, как и положено бандитам-работорговцам. Таисе смотреть в окно не запрещали, но надо было это делать так, чтоб снаружи не заметили. Таиса этим вовсю пользовалась, а когда двигались по Фахдабаду, от окна не отходила. Заприметила дорогу в тот караван-сарай (так здесь назывались постоялые дворы), куда направились Кирмон и его команда.

В гареме Таисе понравилось – её снова помыли и сделали массаж, с гораздо большим усердием, чем в дороге. Затем одели в шаровары и что-то вроде безрукавки, правда, эта прозрачная одежда ничего не скрывала, скорее наоборот. Но Таису это мало смущало, она наслаждалась своим женским обликом, тем, что не надо скрывать грудь и быть постоянно начеку, чтоб чего-нибудь не сказать или каким другим образом выдать свою девичью сущность. Таиса думала спросить у женщин, её мывших, – нет ли здесь каких развлечений, в смысле, чем в этом гареме занимаются в свободное от основных обязанностей время, но потом решила, что подобные вопросы будут подозрительны в устах несчастной, захваченной работорговцами девушки. А поиском принцессы Изабэль собиралась заняться позже, сначала осмотреться на месте. Но первые пять дней Таису не пускали к остальным наложницам. Видимо, считая, что она недостаточно обученная. Учил Таису правилам поведения в гареме по-прежнему аб Брухут, но танцы и пение ей уже показывали вполне профессионально. Если танцы Таиса осваивала довольно легко, ей даже нравились эти грациозные телодвижения. А вот песни… Не могла же она признаться, притворяясь недавно захваченной невольницей, что знает местный язык. Но методы обучения языку были довольно жёсткие, на первое занятие пришла могучая тётка, понимавшая по-альбионски, в процессе обучения побила Таису за недостаточное усердие. Била весьма болезненно, но так, чтоб не оставлять синяков. Синяки на Таисе таки не появились, она могла перенести и не такие удары, а раз в десять, если не в сто, более мощные. Да и этой могучей обучительнице языков могла свернуть шею одной рукой, но Таиса, изображая несчастную девушку, охала и стонала и на следующем занятии продемонстрировала небывалое рвение в изучении местного языка, чем заслужила похвалу своей строгой преподавательницы. Обучение песням, тягучим и заунывным, напоминавшим раскинувшуюся вокруг пустыню, началось через два дня. Учила пожилая женщина, как и первая, не скупившаяся на тычки и подзатыльники. Она их охотно раздавала не только за дело, но и для профилактики. Таиса уже начали надоедать такие методы обучения, тем более что запросто могла уклониться от любого удара, но решила этого не делать, чтоб не раскрыть себя раньше времени. Получив очередной поощряющий подзатыльник, Таиса была предупреждена, что если в кратчайшие сроки не выучит местный язык до уровня плавного пения, то будет строго наказана. Скромно потупив глаза, Таиса на ломаном карберийском заверила женщину, что будет стараться. Та выслушала, покивала и приказала новой наложнице что-нибудь спеть. Местные песни Таисе не понравились, и она немного видоизменила мелодии, сделав их более ритмичными, чем вызвала у строгой учительницы пения интерес и даже одобрение.