— Стареешь, чувак, — предложил я ему тапочки.

— Сам такой, — стянул он с себя влажный плащ и натянул на вешалку.

— Проходи, можно сразу на кухню. Пить будешь?

— Нет, я же бросил.

— Жалеешь себя. И сигарета, небось, электронная? Фитнес, йога, здоровое питание? Я же говорю, стареешь, — улыбнулся ему, заваривая чай.

— Откуда ты знаешь про йогу?

— Я просто так сказал.

— Да, хожу два раза в неделю. Ты не представляешь, как это заряжает…

Потом он рассказал мне о своей работе, медленно съехал на политику, прошелся по психологии, подчеркнул важную роль эзотерики. Большую часть его мыслей занимали воспоминания. В конце концов, он все свел к тому, что очень хочет написать книгу, только не знает пока, с чего можно начать. В этот момент я подумал, что книги, которые никто не будет читать, можно начинать с чего угодно, и лучше их даже не заканчивать, иначе потом захочется выпустить.

Как бы старательно я его ни слушал, слух мой периодически отключался, понимая, что старому другу нужны были уши, мои уши. И он их получил. С этими мыслями я встал из-за стола, набрал воды в стакан и стал поливать цветок на подоконнике.

— А как ты? — неожиданно вспомнил про меня Оскар.

— Весна, — ответил я на автомате.

Не солнце, не голубое небо, не бегущие на жидких ногах ручьи привлекали перед окном мое внимание. Я не смотрел на улицу, видел только, как, скользя по стеклу на шерстяных лапках, две мухи пытались спариваться.

— Скользко там.

— Да, ужасно скользко, — подтвердил Оскар.

Мухи продолжали фигурное катание на стекле.

Своими большими глазами они молча и преданно смотрели друг на друга. Когда занимаешься, говорить о любви нет никакой необходимости. Они занимались.

— Дружная весна в этом году, не то что в прошлом.

— Разве в прошлом году была весна?

— Несомненно.

— Повезло тебе, а я так и не влюбился ни разу, можно считать, что ее и не было. Снаружи действительно кипела весна, а внутри — будто бы осень. Прогулки по палой листве. Дружба — какое тяжелое занятие. А старая дружба еще хуже старой любви. Ни заняться, ни бросить.

— Как твоя жена? — устав от психологии, решил я переключить тему и поставил на огонь очередной чайник.

— Мы уже разошлись.

— Ты с ума сошел, Оскар! Мария — эта аппетитная булочка… с корицей. Таких женщин не бросают. Да и вообще, женщин нельзя бросать. Ты не знаешь, каково им потом подниматься.

— Да, нельзя, впрочем, они могут себе это позволить.

— Но почему?

— Она не разделяла моих взглядов.

— Чушь. Разногласия между мужчиной и женщиной возникают от того, что одним хочется любить, а другим просто хочется. И где-то после тридцати пяти они меняются ролями. Спать надо было больше с ней. Скучно ей стало с тобой, с правильным?

— В общем, ушла.

— И как ты?

— Тяжко одному.

— Ты ей звонил?

— Когда грустно, все звонят бывшим. Знаешь, как временами накатывает.

— Я знаю, что такое депрессия, когда очень хочется отвести душу, но, куда бы ты ее ни отводил, ей все не нравится.

«Даже одинокому человеку необходимо побыть одному. Одному из тех, кого могут любить», — подумал я, закурив и предложив сигарету Оскару.