— Все выяснилось само собой, — невесело усмехнулся Вадим и тоже потянулся за сигаретами. Купить папиросы он опять забыл.

— Да. — Полина была очевидным образом расстроена. Дела явно обернулись совсем не так, как она, судя по всему, надеялась, направляясь в столицу. Ведь если даже отец — генерал Генерального Штаба — на которого она рассчитывала, как на бога, ничего не может сделать, а, напротив, сам, как простой смертный, оказался под огнем, то означать это могло лишь то, что мир перевернулся, или, лучше сказать, рухнул, а жить на руинах мироздания страшно и неуютно. И Реутов ее очень хорошо понимал, сам он испытывал точно такие же чувства.

— Он тебе еще что-то рассказал? — спросил Вадим, пытаясь вести себя, как мужчина. — Что-то обо мне?

— Не успел, — покачала головой Полина. — Мы с ним больше обо мне говорили, и он меня о тебе расспрашивал. Какой ты, как выглядишь, как ходишь и говоришь… Обо всем, в общем. Спросил, говорили ли мы о твоем прошлом, и я рассказала ему о Марке Грече, и про казачий сайт тоже. А потом… Потом началась стрельба, и стало уже не до этого.

— Ну и что все это может означать? — Вадим почти дословно повторил вопрос Полины, с которого, собственно, и начался разговор, но даже не заметил этого.

— Понимаешь, Вадик, — Давид сказал это так, словно на самом деле говорил сейчас сам с собой или рассуждал вслух, — не оставляет меня впечатление, что все это каким-то образом связано с тобой.

— Со мной? — удивился Вадим. — Но тебя же тоже арестовали, причем в то же самое время, что и меня.

— Да, я и не спорю. — Сразу же согласился Давид. — Возможно, что все дело в том, что мы с тобой встретились. Знаешь, как работают бинарные боеприпасы?

— Читал, — буркнул в ответ Вадим. — Но пока не понимаю, к чему ты клонишь.

— Видишь ли, в чем штука. Я в каганате уже третий раз. Два года назад приезжал, был в Харбине, Порт-Артуре, Хабаровске, Владивостоке. Два месяца прожил, и никто ничего ко мне не имел. Никаких вопросов. Ни единой претензии. Потом еще раз, чуть меньше года назад. Казань, Нижний, Итиль… Все нормально. И вот приезжаю я теперь, встречаюсь с тобой, и… Что изменилось?

— Я появился, — согласился Вадим. — А у меня появилась Полина.

— Тебя выдвинули на премию, — добавила Полина.

— На какую премию?

— Ламарковскую, — нехотя объяснил Реутов.

— Ламарковскую?! — Ну что ж, Давид был искренне удивлен, вот только удовлетворения это Реутову не принесло.

— Ну мне об этом сообщили как раз в тот день, когда…

На самом деле, это уже было кое-что. Искать связи между разрозненными и, казалось бы, мало связанными между собой фактами, являлось основой его работы, притом самой интересной для него лично, если не сказать любимой. И сейчас Реутов снова оказался в своей стихии и мог только удивляться, что во все предыдущие дни даже не попытался обдумать случившееся с этой точки зрения.

— Есть еще подъесаул Каменец, — сказал он и помахал рукой половому, одновременно указывая другой рукой на пустые кружки.

— Что за Каменец? — Сразу же спросил Давид.

— Да странная история, — объяснил Реутов, закуривая очередную сигарету. — Спасибо, — кивнул он половому, практически мгновенно оказавшемуся рядом с ними с тремя кружками темного пива. — А папиросы у вас есть?