И квартира у неё была и дом на Рублёвке, потому, что у её мужа была его солидная фирма. И Тамара Кузьминична нечета тебе была! Помниться, выйдет утром к завтраку и первым делом у меня спросит: позавтракала ли я?

А ты приехала — то с одним чемоданчиком. А теперь захапала всё и возомнила себя невесть кем! Конечно, бедность унижает человека, но в твоём случае и зажиточность не дала правильный результат! — Люся понимала, что не стоило ей так распаляться, но остановиться уже не могла.

Людмила Григорьевна резким кивком головы приказала своей домработнице, стоявшей немного в стороне и ожидавшей дальнейших распоряжений хозяйки, удалиться.

— Откуда вообще ты такая взялась? — Вовсю несло Люсю.

— Ты, что, оборванка, совсем страх потеряла? — сквозь зубы зло прошипела Людмила Григорьевна, наступая на Люсю.

Та, что была в зеркале, приблизилась тоже и Люсе показалось, что перед ней действительно было две Людмилы Григорьевны. Они обе сверкали на неё тёмными от гнева глазами и словно хотели стереть её в порошок.

— А чего мне тебя бояться? — хорохорилась Люся, инстинктивно пятясь к двери. — Это мой родной город! Мой дед в войну погиб за него. Мои мать с отцом, хотя и голодали, как и все остальные, но отстроили его после войны. Потом отец погиб на стройке, а мать, пока была жива — в хосписе работала, за умирающими ухаживала, помогала им, как могла, когда от них уже их родные отказывались!

А ты на дорогую лошадь залезла, чужое имущество прикарманила и Салтычихой себя возомнила? — Люся понимала, что уже наговорила много лишнего, но остановиться никак не могла. — Из грязи и в князи! И правильно наш батюшка Алексий говорит: гордыня заела!

Чем гордишься — то? Деньгами? А деньги — то откуда? Ты их заработала? Ты их прикарманила! И смерти пришли вместе с тобой!

Людмила Григорьевна передёрнулась и сузила глаза.

— Вон отсюда, мерзавка! — её красивые губы дрожали в гневе. В этот момент она была похожа на тигрицу, готовую вот — вот броситься на свою жертву.

— Почему до сих пор в милицию не заявили, что Ларисы нет дома и телефон её отключен? — словно не слышала оскорблений Люся. — Потому, что вам так удобно! А у меня заявление не приняли, потому что я ей никто!

Нелюди вы! Денег много, а души — то у вас нет! Да и деньги — то с мертвецов!

Люся чувствовала, как от всех этих волнений у неё начинается мигрень. Она швырнула ключи на столик перед зеркалом, развернула к двери свою сумку и вышла, стараясь сильно хлопнуть дверью. Но тяжёлая дверь закрылась предательски плавно.

Людмила Григорьевна быстро закрыла на двери все замки, прислонилась к ней спиной и набрала номер на своем мобильнике.

— Красивая женщина, — Труханов посмотрел на Веру. — Безусловно, она должна нравиться многим. И она это осознаёт.

Труханов был одним из тех, кто считал почти всех красивых женщин аморальными. За примером не надо было далеко ходить: его бывшая жена Катя, секретарша Лаврищева — Лилия, да и в каждом уголовном деле, с которым ему пришлось работать, напрямую или косвенно фигурировали красотки.

— Как обидно, когда красота используется во зло! — с горечью подумал Евгений.