— Жандармерия, — Макс Хохбауэр умудрился одним словом перевести должность капитана Гайды на понятный Элен язык.

— Можно и так назвать. Товарищи, вам уже известно, что случилось с Якобом Гольдбергом? Уточню, я лично видел его труп и допрашивал его подельников. Он, равно как и его отец, отец Сары, был активным участником Сопротивления. Причем это не политическая группа, а настоящие боевики. На их руках кровь, налеты на дальние гарнизоны, обстрелы нашего аэродрома, убийства.

— А Сара? — Владимир невольно скрипнул зубами.

— И она тоже, — кивнул Гайда, — интересная семейка. Взятые с поличным бандиты в один голос заявляют, что именно Гольдберги организовали местное Сопротивление. Весьма активную группу, надо сказать. Французы вообще довольно спокойно относятся к оккупации. То, с чем мы столкнулись в Ла Бурже, исключение из правил. Уникальное исключение. Обычно дальше пассивного сопротивления новой власти дело не доходит. А здесь повстанцы даже нападали на военный аэродром и убивали из-за угла немецких солдат.

— Я надеюсь, Элен не попала под подозрение? — медленно по слогам произнес Владимир. На его глазах рушился мир. Он не мог поверить, что эта милая, чистая душой девушка цинично его использовала. Не верил и решил защищать ее до конца. — Сара никогда не интересовалась нашим полком, нашей боевой работой. При ней не было сказано ни одного слова о планах нашего командования. Старший лейтенант Хохбауэр может подтвердить.

— Нет. Я еще раз приношу извинения мадемуазель Элен, — говорил Гайда искренне, его глаза при этом светились теплотой, — я сам завидую вашей дружбе. Поверьте, это редкое дело. Вы очень хорошая, милая и добрая девушка, чего, к сожалению, не могу сказать о вашей подруге.

— Значит, Дима вляпался, — констатировал Хохбауэр.

— Смотря с какой стороны посмотреть. Ему не повезло влюбиться не в ту девушку. Ему повезло не попасться на ее уловки, — согласился особист. — Я поговорю с лейтенантом Гордеевым, полагаю, при этом мне потребуется помощь его друзей.

— Мы не предаем друзей, — мрачным тоном ответил Ливанов.

— Не в этом смысле. Правда бывает горькой, особенно в нашем случае. Для Гордеева это будет удар. По себе знаю, трудно поверить, что тебя использовали.

Человеку нужна дружеская поддержка, простое человеческое участие. Поможете?

— Конечно, поможем, — согласился Владимир.

— Он сейчас в городе, собирается возвращаться на аэродром, — уточнил Макс. — Если успеем, догоним.

— Не нужно. Его уже встретили, посадили в машину и везут домой. — В глазах Гайды играли бесовские огоньки. — Моя служба тоже кое-что может. Вечером попрошу Ивана Марковича придумать Гордееву какое-нибудь важное дело на аэродроме, чтобы пару дней отдохнул на земле. И вы, ребята, не теряйтесь и не бросайте товарища.

— Ловко у вас получается, — присвистнул Макс. — А как быть с Сарой?

— Никак. Немецкая фельджандармерия тоже не сидит без дела. Сейчас эту буйную, шебутную семейку должны допрашивать. Думаю, Гольдбергов мы уже не увидим. К шпионажу и подрывной деятельности относятся серьезно, здесь даже связи и дружба с комендантом города не помогут.