Все удачно, но Владимир Ливанов успел заметить, что как минимум треть бомб с самолетов его эскадрильи легла за пределами заводской территории. Следовало разобраться, выяснить, почему мимо?

— Да, был грех, — признался Володя Земсков, — задержались на пару мгновений и сыпанули не тудыть.

— Эх, тудыть тебя растудыть, — насупился Ливанов, копируя манеру речи лейтенанта Земскова под дружный смех товарищей. — Твой экипаж на полигоне в яблочко отбомбился! Почему над целью мух не ловите?

— Шли замыкающими, — вступил в разговор штурман, — высота небольшая, когда первое звено отбомбилось, мы только поравнялись с целью. На земле взрывы, корпус, в который хотели засадить, дымом закрыло, да еще самолет Гордеева шел в нижнем горизонте, стабилизатором обзор закрывал. Вот и замешкались.

— Нечего виноватого искать, если сам ни фига не видишь, — при упоминании своего имени Дима Гордеев буквально взвился на дыбы.

— Тихо. Виноватых нет. Кто еще промахнулся? — Владимир примиряющим жестом положил руку на плечо Димы.

Экипаж Гордеева тоже отбомбился не лучшим образом. Стрелки видели, что самолет с номером «33» отклонился правее курса. Похоже, на совести лейтенанта и его штурмана несколько халуп рабочего прифабричного поселка.

Разговор продолжался минут десять. Разобравшись, кто и почему мазал, Ливанов оставил ребят обсуждать достоинства бомбометания с разных курсов, а сам направился в штаб полка. Подполковник Овсянников будет проводить свой разбор полетов, на этот раз только для комэсков. Скорее всего, разговор коснется штурманской ошибки, занесшей эскадрилью капитана Иванова на полсотни километров в сторону от цели. Так что десятка «ДБ-ЗФ» пришла к Рэдингу последней и отбомбилась по уже полуразваленным корпусам.

В сотне метров от домика штаба Владимира догнал чуть запыхавшийся Дима Гордеев.

— Подожди, разговор есть. Помнишь, я позавчера рассказывал?

— Если ты о Гайде, то нечего беспокоиться, как заподозрил, так и отстанет. — В душе Ливанов лукавил, но не мог себе позволить выдать свои опасения.

— Не боишься? А если что с девушками случится?

— Слушай, какое отношение наш особист имеет к Элен и Саре? — раздраженно буркнул Ливанов.

В действительности он понимал, что Гордеев в первую очередь опасается за свою любимую Сарочку. Влюбленные слепы, но при этом не безумны. Дмитрий пытался сыграть на естественных чувствах товарища, убедить его действовать совместно. Другое дело, сам Ливанов не хотел играть роль наживки. Потому что в случае чего пострадать может Элен, а Владимир этого не хотел.

Это он только перед Димкой заявлял, что особиста местным бояться нечего. В действительности у Гайды хорошие контакты с немецкой военной полицией. Пусть такие вещи не афишируются, но слухи ходят, парни из аэродромной охраны много чего видели.

— Сегодня в увольнение пойдем?

— Надо отпроситься. Ты предлагаешь предупредить девушек?

— Нет, Володя, ты неправильно понял, — замялся Гордеев, — если удастся выбраться в город, надо быть осторожнее, смотреть по сторонам. Ну, ты понимаешь.

— Ну, ты даешь! За нами следят?! — Владимир от изумления аж присвистнул. С сомнением оглядев товарища, он продолжил: — Давай не будем загадывать. Уж извини, но Гайда мужик нормальный, с пониманием.