- У вас есть деньги? - спрашивает крепыш ошарашенно.

- Разумеется, - говорю я.

- Не попробовать ли вам сбить вон тот самолет. - И он показывает рукой на дюралевый аэроплан, подвешенный на тросе. - Знаете, сегодня только трое смогли попасть в этот моноплан, это самая трудная цель в нашем тире. И не только в нашем. Даже в Сочи стрелять неинтересно после того, как вы собьете эту мишень... кстати, за попадание полагается премия - еще один выстрел.

Все это он выговорил одним духом, глядя мне в глаза и одновременно давая жестом понять посетителям, что сетования на плохие ружья обижают его.

- Что ж, - говорю я ему. - Риск невелик. Но ведь если я попаду, то деньги не пропадут, и я получу право еще на один выстрел, так?

Он растерянно мигает, соображая, не валяю ли я дурака. Что ж тут прикидывать, папаша, я действительно валяю дурака, у меня отпускное настроение, несмотря на мелкие неприятности.

Мой выстрел заставляет самолет тревожно выть, он слетает по стальному шнуру вниз, ударяется о пружину, и в тот же момент автоматически включается бравурный марш. Первое попадание.

Несколько прохожих остановились у тира, румяная от солнца блондинка в шортах заглянула в открытую дверь, тоже остановилась. Хозяин сам заряжает винтовку, подает мне, утвердительно кивает. Ни звука - лицо его становится важным.

Самолет медленно поднимается на свою позицию. Прикладываюсь к легкому теплому ложу, нажимаю на спуск. Все повторяется. Самолет гудит, гремит музыка в мою честь, на этот раз - первый Бранденбургский концерт Баха. Это подкупает. За спиной собирается народ, публика. Морской воздух всегда действует на меня так, что я не узнаю себя подчас. Еще выстрел. Снова попадание.

Откладываю ружье с гримасой: неинтересно. Но кто-то за моей спиной требует продолжения:

- Браво! Еще разок, пожалуйста!

Ну что ж, нужно продолжить. Времени у меня хоть отбавляй. И проблема вполне конкретная, имеет только одно решение. Спорт.

Четыре попадания подряд. Блондинка зовет свою подругу:

- Ты посмотри, Таня, как он стреляет! Ни одного промаха!

Еще пять попаданий. Нужно бы кончить забаву, как-никак она привлекает к моей персоне внимание. Но не могу. Не могу - и все тут! Снова вой сбитого самолета и музыка, восхищенные возгласы, хмыканье одного из оппонентов, впрочем, вполне понятное: он не попадает даже в тройку электронной мишени.

Хозяин тира с изумленно-растерянным лицом, чисто выбритым, потным, загорелым, заряжает ружье и подает его мне так, как будто это музыкальный инструмент, флейта, например. Еще несколько выстрелов, после которых я решаю: пора промазать хоть один раз, чтобы уважаемый публикум меня наконец отпустил. И в этот момент я слышу возглас:

- Ого! Этруски на огневом рубеже!

Делаю вид, что прицеливаюсь, а сам ищу зеркало. Вот оно, немного влево; и я вижу отражение в нем двух старых знакомых. За ними - третий. На них сиренево-лиловые рубашки и джинсы, на том, что дальше от меня, светлая шляпа. Лицо его в тени, но узнать нетрудно. Кажется, поняли... поворачиваются, отходят. Откладываю ружье, протискиваюсь за троицей следом, но меня кто-то хватает за рукав, кто-то упрашивает повторить, мимо проплывают васильки женских глаз, темные очки следят за мной, но я уже за дверью. Троица поспешает по тротуару в сторону кинотеатра "Луч". Значит, мы скоро будем на вокзальной площади, с той стороны, где в зелени упрятано детское кафе "Веселые картинки".