— Отлично!..— Вебер стукнул кулаком в ладонь.— Джимми,— крикнул он,— убери «дождик» и постарайся вытряхнуть Эгула ближе к воронке!

Эгул на чем-то висел. Изображение укрупнилось. Он висел, уцепившись руками за одну из трех знакомых Фрэнку цепей...

Самостоятельность, трудно добытая Эгулом в честном бою, на этом заканчивалась. Все остальное от личной инициативы его теперь никак не зависело. Водоворот и труба водосброса.,. Эгул вынырнул в зале с ультрамариновым потолком и, заметив удобную лесенку, спешно к ней устремился, демонстрируя неожиданно мощный и по-спортивному очень техничный «дельфин». Шел, что называется, на гребне волны. Опасался, должно быть, очередного подвоха...

— Хорошо идет,— одобрил Вебер.— Красиво. Король полигонов!

Эгул взобрался на парапет, срывая на ходу мокрую куртку и портупею. Короля полигонов изрядно шатало...

Экраны погасли, на потолке проступили рыжие пятна неяркого света. Джимми адресовал Фрэнку прощальный кивок и ушел встречать Эгула. Операторы, сворачивая свое хозяйство, издали поглядывали на Фрэнка и чего-то там пересмеивались. Вебер сделал им знак удалиться. Помещение опустело, чуть слышно прошелестел убегающий лифт.

— Не торопишься? — Вебер наполнил стаканы.

— Нет.— Фрэнк посмотрел на часы и позволил себе приятно расслабиться.— Пока нет.

— Пока... Недавно ведь как было: утром сделал свой полигон — и катись на все четыре стороны, отдыхай.

— Что было, то было,— рассеянно ответил Фрэнк.— Но есть основания думать, больше не будет.

Вебер быстро взглянул на него:

— То-то я и смотрю: в последнее время засуетились...

— Давай о чем-нибудь другом,— попросил Фрэнк.— О чем это мы с тобой так интересно беседовали?..

— О Корк-Айленде.

— Дался тебе этот Корк-Айленд.

— Может, расскажешь подробнее?

— Расскажу. Но этого словами не... Это надо собственными глазами. А лучше бы и не надо... Ну остров. Хороший остров. Прочный, зеленый. В прежние времена, говорят, база там военная была, для подводных лодок-ракетоносцев... Крохотный городок. Тоже с виду обыкновенный. Веселенький такой, разноцветный. Пляжи роскошные... В общем, приятно с воздуха посмотреть. Ну сели. Прямо на крышу лечебно-экспериментального корпуса. Пилот двигатели остановил, дверцу кабины отодвинул и на меня странно так смотрит. Включил какую-то музыкальную звукозапись на полную мощность. «Я, говорит, лучше здесь посижу». «Чудак, думаю, вышел бы ноги размять перед обратной дорогой». Дело у меня было несложное, и через час нам надлежало снова на материк...

— Какое дело, если не секрет?

— Не секрет. Выполнял подстраховку одной гипотезы шефа согласно его хитромудрому императиву: «Отсутствие ожидаемого результата есть уже результат».

— Понятно...— Вебер хлебнул из стакана, вытер губы тыльной стороной ладони.— Зря, значит, летал?

— Нет, отчего же зря? В силу вышеупомянутого императи...

— Ладно, я понял. Сочувствую. Продолжай.

— Ну выпрыгнул я из кабины. В ушах... сам знаешь... после высоты и свиста двигателей этакая мутная неопределенность. Однако слышу: бьют барабаны. Бум-бу-бум, бум-бу-бум,— в таком вот ритме. Повертел головой — крыша просторная, ничего не видать, кроме верхушек деревьев и синего неба. «Что за черт, думаю, праздник у них какой, что ли? Нет, не похоже — ритм барабанного боя не тот. Под этот ритм праздновать разве что День тоски и печали...» А барабаны лупят и лупят. Не по себе мне стало, мурашки по телу... «Так-так, думаю, не рановато ли я пилота в чудаки записал?» Потом уже, когда я с крыши спустился и синюков увидал, мне врачи объяснили про барабан. «Единственное средство,— говорят.— Больше ничего не помогает. Синюк,— говорят,— барабанному ритму только и подчиняется». Вот и лупят ночью и днем, без передышки. Особенно важно в лунные ночи... Бьют, конечно, не в натуральные барабаны, а просто транслируют звукозапись на всю территорию...