Значит, Арлас оказалась права – мне стоило прислушаться. Я только вздохнула. Хотя радовало одно – теперь есть приличное оправдание плохому самочувствию.

   – В следующий раз головой думайте, студентка, – сухо заметил преподаватель и, видимо, посчитав свою миссию выполненной, двинулся к двери.

   Я вздохнула – вот и еще один наставник считает меня совершенно безнадежной. Если так пойдет и дальше, то вряд ли я не то что окажусь в числе лучших студентов, а и вообще закончу Академию. А так как контракт еще никто не отменял, буду отрабатывать его на положении обслуживающего персонала, если не захочу выплачивать штраф.

   Но не успел Шмидт выйти за дверь, как та сама отъехала в сторону, пропуская всклокоченного, обеспокоенного Рендала. Не успела я удивиться и поразмышлять над тем, что его настолько взволновало, как взгляд мужчины, обежав помещение, остановился на мне. Те несколько секунд, что меня рассматривали и буквально ощупывали глазами, я даже дышать нормально не могла. Сердце тяжело ухало внутри, с трудом разгоняя по венам кровь, в горле еще больше пересохло. Потом Рендал обрел прежний неприступный вид и уставился немигающим взглядом на Шмидта.

   – Какого дьявола ты загоняешь студентов моего направления до такого состояния? – процедил он таким тоном, что даже у меня по спине холодок пробежал, хотя обращались и не ко мне. – Это тебе не казарма и не военное направление! Если не можешь отличить одно от другого, я позабочусь о том, чтобы ты нашел себе более подходящее место.

   Лицо Шмидта оставалось таким же непроницаемым, но в глазах полыхнули гневные искорки. А я с ужасом поняла, что теперь и вовсе стоит забыть о том, чтобы этот преподаватель нормально ко мне относился. Из-за моего безрассудства еще и пострадать может ни за что ни про что. Пусть он и не особо жалел студентов, но остальные-то выдержали нагрузку. Может, и я бы выдержала, не будь в таком жалком состоянии. Врач же, похоже, находился в шоке, с недоумением глядя на напряженного, как струна, Рендала. Пусть тот внешне и сохранял самообладание, но атмосфера вокруг него была явно взрывоопасная. Казалось, дай ему Шмидт только повод – и тут же сорвется. И ведь понимаю, что лучше бы помолчать, не перенаправляя на себя гнев Рендала, но уж слишком сильно чувствовала свою вину, чтобы смолчать.

   – Мистер Шмидт не виноват, – хрипло выдохнула и едва удержалась от того, чтобы зажмуриться, когда на меня обратились полыхающие стальным блеском глаза Рендала. – Я не говорила ему о том, что плохо себя чувствую. Нужно было сразу в лазарет обратиться…

   – Что с ней? – обратился Рендал уже к лекарю, не удостоив меня ответной репликой.

   – Слабость, температура, нервное истощение и сильный стресс привели к срыву. Организм просто не выдержал еще и физической нагрузки. Я уже вколол жаропонижающее, пропишу также успокоительное. Несколько дней студентке стоит поберечь себя немного, но с ней однозначно все будет в порядке.

   – Если мы все выяснили, я, пожалуй, пойду. Никто моих обязанностей в отношении других студентов не отменял, – сухо заявил Шмидт, и я невольно восхитилась его выдержкой. На агрессию Рендала внешне даже не отреагировал, хотя его не могло это не задеть.