Снова, как уже не раз по дороге из Трокбриджа, лорд Лингейт пожалел, что миссис Дью не осталась дома. Почему-то не покидало неприятное предчувствие: эта особа покоя не даст.
Теперь она определенно намеревалась поддерживать; дружбу с Коном — ему назло.
Что за упрямая, отвратительная женщина!
Глава 7
Ванесса всегда считала, что ссора показывает людей не с лучшей стороны.
Подавая чай, она услышала кое-что из беседы кузенов, но чувства вины при этом не испытала: гостиная Стивена — да еще во время чаепития — была не лучшим местом для выяснения отношений, особенно если кто-то хотел сохранить эти отношения в тайне.
Виконт Лингейт вел себя, как всегда, высокомерно — здесь удивляться не приходилось. Но вот Константин Хакстебл неожиданно проявил совсем не те черты характера, которые столь охотно демонстрировал до сих пор. Кузен намеренно выводил виконта из себя, явно испытывая удовольствие от его ярости.
Он получил распоряжение уехать из Уоррен-Холла до их появления, но не послушался и остался.
Потому ли, что хотел встретить доселе неведомых дальних родственников и приветствовать их в доме, который до сих пор фактически принадлежал ему? Или потому, что знал: увидев его, виконт Лингейт испытает крайнее раздражение?
Если даже действиями руководил второй мотив, доля сочувствия все равно сохранялась, несмотря на унизительность ситуации для семьи молодого графа. В конце концов, с какой стати мистер Хакстебл должен был уезжать из родного дома по приказу виконта?
Но в целом ссора казалась наивной и мелочной. Подумать только: взрослые люди, да к тому же кузены, не в состоянии найти общий язык!
Ванесса не интересовалась причиной ссоры, хотя узнать суть разногласий, конечно, хотелось — мало кто не испытывает естественного в подобных случаях любопытства. Просто она считала, что ни ей самой, ни Стивену, ни сестрам не стоило вникать, а уж тем более вмешиваться в чужие отношения — по крайней мере сегодня. Сегодняшний день стал самым важным и волнующим в жизни брата, а потому джентльмены вполне могли бы перенести перепалку и во времени, и в пространстве.
Но судьба распорядилась так, что счастье Стивена строилось на несчастье другого человека. Во время обеда Ванесса заметила, что мистер Хакстебл одет во все черное, как и раньше, когда он предстал в костюме для верховой езды. Подобно ей самой он носил траур, хотя его траур был еще полным. Какое тяжкое испытание — потерять брата! Мысли обратились к Стивену, но Ванесса тут же решительно пресекла разгул воображения. О подобном нельзя даже думать.
— Расскажите мне о Джонатане, — попросила она мистера Хакстебла, когда общество перешло в гостиную.
Мег о чем-то разговаривала с виконтом Лингейтом и Стивеном, но все они, должно быть, услышали ее просьбу и замолчали, не желая пропустить ответ.
Ванессе показалось, что ответа не последует. Рассеянно улыбаясь, новый родственник пристально смотрел в огонь камина. Молчание продолжалось несколько секунд, но потом он все-таки заговорил.
— Обычно невозможно описать человека одним словом, — начал Кон. — Но для Джона подходящее слово существует: любовь. Он любил всех, с кем сводила жизнь.