— То есть, — уточнила Лиза, прищурившись, — стала не нужна, так можно и в расход? Как сопутствующие потери, так что ли?

— Может случиться и так, — кивнул Иван. — Я не утверждаю, что так именно и произойдет, но определенная вероятность существует. Во всяком случае, я такой вариант сбрасывать со счетов не стал бы. Отсюда совет. Уезжай, Лиза! Денег у тебя достаточно, мир велик. В конце концов, забудут и наши, и англичане. Забудут и оставят в покое.

— Хороший совет, ничего не скажешь! — покачала головой Лиза.

— Хороший, — подтвердил Иван. — Уж поверь! И даю я его тебе только потому, что, во-первых, ты мне не чужой человек, Лиза, а во-вторых, чувствую себя перед тобой в долгу.

Хотелось наорать. Сказать, что все они суки драные, без чести и без совести. Свиньи неблагодарные и шкуры тыловые. Но ничего этого Лиза вслух не произнесла. Зачем? Ругань в данном случае бесполезна, потому как еще одна себерская народная мудрость утверждает: брань на вороту не виснет.

"Что им с моей брани? Да, и Кениг, в сущности, ни при чем. Он мелкая сошка, но и ему зачтется!"

— Понятно, — кивнула она. — Спасибо за разъяснения, Иван. Наверное, воспользуюсь твоим советом. Но знаешь, что, дай-ка мне еще один совет!

— Все, что в моих силах.

— Я замуж собралась…

— Серьезно? Мои поздравления! — сразу же изменил тон Иван. — Кто избранник? Этот твой шотландец?

— Нет, я за Рощина замуж собралась.

— А вот это зря, — покачал головой Кениг. — Сломаешь мужику судьбу. Он же в генералы прямо-таки аллюром прет. Но, если он твой муж, то тут уж ой!

3. Шлиссельбург, Себерия, двадцать пятое марта 1933 года

Поговорить удалось только под утро, когда после оперы и кабака, добрались, наконец, до дома. Лиза отправила Марию спать, а сама позвала недоумевающего Рощина в кабинет и там уже рассказала все, как есть. То есть не только то, что поведал ей шпион Кениг, но и то, до чего додумалась сама. Рощин слушал внимательно, не перебивал и, уж тем более, не комментировал.

— Гадюшник! — констатировал он, когда Лиза закончила свой рассказ. — Чего-нибудь эдакого я, грешным делом, от них ожидал, но не в такой же степени!

— А я, Вадик, на поверку оказалась наивной дурой, — криво усмехнулась Лиза. — Мне такой поворот и в голову не приходил.

— Ну, наивная ты или нет, теперь уже неважно. Надо решать, что делать будем!

— Да, нет, Вадим! Нечего тут решать! Я им, как порядочный человек, предложила свой полный нейтралитет, а они мне, фигурально выражаясь, пощечину влепили!

— То есть, вариант с "мужниной женой" в моем имении на Печере даже не рассматривается?

— А ты бы такое стерпел?

Вопрос не праздный, и ответ должен быть по существу, а не "около того".

— Если только, ради тебя, но ведь ты бы на это не согласилась…

— Ох, Вадим, Вадим! — Лиза тяжело вздохнула и начала шарить среди бумаг на столе в поисках папирос. — Как ты, ко мне в жизни никто не относился, и не понимал меня так никто.

Она нашла, наконец, мятую коробку "Сальве" и коротко взглянула на Рощина, молча переваривавшего ее реплику.

— Курить будешь?

— Буду! — кивнул полковник. — Значит дашь бой?