Горькое чувство бессилия, охватившее Лизу едва не увлекло ее в омут обыкновенной бабской истерики. Однако, на счастье, капитан Браге — не адмирал Браге, а именно капитан, поскольку в ее случае это не звание, а состояние души; так вот капитан Браге, как тут же выяснилось, не умеет проигрывать. Да и в панику не впадает никогда и ни за что. Даже намек на истерику оскорбил Лизу, как пощечина или "отеческий" шлепок по заднице. Гнев ударил навстречу неуместному и недостойному смятению и разом сжег и растерянность, и видимую беспомощность перед лицом неблагоприятных обстоятельств. Да, и сомнения в самой себе сгорели заодно со всем прочим мусором.

"Нехрен рефлектировать, когда земля под ногами горит!"

И тут выяснилось, что все про все — все ее душевные терзания, рефлексии и прочее интеллигентское дерьмо — заняло у Лизы не так уж много времени: несколько секунд, один или два удара сердца, а потом… Потом пришло "просветление". С ней такое уже случалось, — в Ярубе, и над Виндавой, где-то еще, — но на этот раз Лиза буквально "взлетела", покинув свое физическое тело, все еще пребывающее в длинном мгновении так странно разрешившегося душевного кризиса, и увидела сразу все: себя, замершую в адмиральском кресле, рубку и застывших в движении офицеров командного поста, авианосец и огромное внешнее пространство, в котором словно мухи в янтаре длили свой недвижный полет техасские и мексиканские корабли. Она видела их так, как если бы светило яркое солнце полудня, ощущала расстояния и скорости, воспринимала, как данное, относительные углы, векторы движения, моменты сил и множество других, разных и разнообразных факторов и подробностей. Все сразу, как единое целое, и в то же время каждую деталь этого невероятного батального полотна в отдельности.

Увидела, рассмотрела, прочувствовала, стремительно создавая в уме непротиворечивую модель реальности, в которой ей предстояло совершить маленькое военное чудо, и начала действовать даже раньше, чем истекло длинное мгновение между двумя ударами сердца.

— Принимаю командование! Аваст! Отмена предыдущих приказов! — сказано резко, де Бац от неожиданности даже вздрогнул. Он все еще не понимал, что только-что проиграл сражение. Картина боя представлялась ему совсем не так, как видела ее Лиза. Она видела, он нет, вот в чем дело. Оттого и удивился. Другие офицеры тоже. Однако у военных свои правила: приказ начальника закон. А Fleet Commander здесь — Лиза, ей, стало быть, и решать.

— "Рио Гранде" — бейдевинд, курсовой угол 20 градусов — зюйд-зюйд-вест, скорость 60 узлов. Второй ударной группе срочный старт. Задача — перехват цели V9 — авианосца, идущего курсом норд-ост-тень-ост. Первой ударной группе ультимативный приказ на уничтожение цели V4 — авианосца наплаву. Крейсерам "Аламо" и "Тринити"…

Она отдавала приказы так, словно читала с листа.

— "Бесстрашный" и "Безупречный" остаются прикрывать "Рио Гранде", "Быстрый" и "Беспощадный" выдвигаются в сектор пять…

Читала с листа? Но так, собственно, все и обстояло, только вместо печатного текста перед Лизой находилась двухмерная карта тактического экрана и трехмерная модель оперативной обстановки, какой ее "видела" она сама. И план боя верстался на ходу — что отнюдь не означает "поспешно", в смысле "неряшливо" — и так быстро, как только умела Елизавета Браге. А умела она действительно быстро. Не vivo, что по-итальянски означает "живо", а prestissimo, то есть, " в высшей степени быстро, очень быстро".