Надо сказать, что лестница была в ужасном состоянии, и ужасно скрипела, пока я поднимался наверх, но оказавшись на месте, я обнаружил, что сеновал полон свежескошенного душистого сена. Я быстро убедил мадам де Шёнфутц подняться ко мне, но лестница была коротковата: для нее, и мне пришлось потрудиться, чтобы поднять ее к себе наверх. Она же в это время все время смеялась, откровенно наслаждаясь удачным приключением.

— Так, где? — поинтересовалась она, оглядевшись по сторонам.

Подобный вопрос всегда приводил меня в восторг. Спросить «Где?» — это равносильно вопросу «Где мне лечь, чтобы ты взял меня, чтобы отдаться твоей воле и позволить тебе делать со мной, что пожелаешь?»

Я принес несколько охапок сена и устроил замечательное ложе, на которое нежно уложил ее.

— А вдруг нас тут увидят мышки?! — игриво воскликнула она. — Ох, это сено ужасно колется!

Я устранил эту помеху, накрыв сено попоной, и мы устроились со всем комфортом.

Снаружи продолжала безудержно свирепствовать буря, слышались могучие раскаты грома и лило, как из ведра. Однако моей прекрасной любовнице не было дело до разбушевавшейся стихии, она вновь отдавалась мне со всем своим сладострастием. Посреди наших игр и прикосновений я указал на ее корсаж и лосины.

— Сними их, они только мешают! — попросил я.

— А ты разденешься тоже?

— Да, конечно! Немедленно!

Она любезно согласилась ответить на мою мольбу и стала стягивать свои брюки, или, вернее, короткие штанишки, застегивающиеся у колен. Когда они упали, я помог ей высвободить крохотные ножки в лакированных кожаных сапожках, используя любую возможность, чтобы кое-где пощекотать и кое-что потрогать. Она захихикала.

— Я собираюсь остаться в шляпе, — сказала мадам де Шёнфутц. — Я намочила волосы, и если сейчас растреплю прическу, мне ее потом не поправить.

Как же прелестно она выглядела в таком пикантном костюме! Сорочка, шелковая шляпка, лакированные сапожки, идеально обтягивающие ее красивые икры, и серые шелковые чулки с розовыми подвязками — все это вместе производило умопомрачающий эффект!

Я опустился перед ней на колени и прижался губами к золотистым зарослям, через которые попытался просунуть язык.

— Ох, нет-нет! — воскликнула она, отступая назад, — только не стоя.

Она легла, отдаваясь на милость нашего обоюдного удовольствия.

Я снял с нее сорочку, и ее тело предстало моему взору полностью обнаженным! Я осыпал ее поцелуями с ног до головы, уделив особое внимание бедрам, между которыми я снова трудился, удвоив свои усилия в более благоприятной позе, чем прежде. Мой искусный язычок вскоре довел женщину до исступления, ее живот напрягался от возбуждения, дрожал, словно не желая пропустить ни единого прикосновения моего языка!

Наслаждение, которое я дарил ей, требовало ответной услуги. Взаимность удовольствия всегда была основным правилом в те времена, когда я давал мадам де Шёнфутц уроки искусства и практики любви. Не прекращая работать языком у нее между ног, я переместился в позу, которая, по моему мнению, могла бы напомнить даме наши прежние ритуалы. И я тут же почувствовал, как мои член обхватывает нежная ручка Видимо, мадам поняла, что я от нее хочу и принялась за предмет, предоставленный в ее распоряжение. Я подвинулся еще немного, чтобы орган оказался поближе к ее сладким губкам, и ей не пришлось тянуться, чтобы выполнить свои нежные обязанности.