Контр-адмирал поднялся на мостик и оглядел свою эскадру, с уходом «Олега» и «Жемчуга» сократившуюся до семнадцати вымпелов. Пока поводов для тревоги не было, рапортичка минёра Македонского, вместо обеда в кают-компании занятого приёмом данных о состоянии дел на кораблях, не содержала сведений о авариях и поломках, грозящих снижением хода.

Беспокоящие Небогатова «Донской» и «Бородино» свободно выдавали двенадцать узлов, а прохождение Цусимы фактически «как на параде» – без маневрирования, форсирования хода и т. д. способствовало малому расходу угля, которого с запасом хватит до Владивостока.

В 14 часов «Аврора» и «Алмаз», сопровождаемые «Буйным», «Бодрым», «Блестящим» и «Безупречным», отстали от эскадры, поджидая преследователей.

Небогатов категорически запретил Егорьеву, командующему «летучим отрядом» всерьёз цепляться с крейсерами неприятеля. Притормозить ход, вынудить выстраиваться в боевой порядок – уже одно это может расстроить планы ночной атаки. Главной задачей Егорьева и Чагина было – постараться «достать» миноносцы. Эти судёнышки не были приспособлены для океанских переходов, впрочем, как и их российские коллеги, а одного шестидюймового с «Авроры» вполне хватало если не для утопления, то для гарантированного «стопорения» маленьких, но чрезвычайно опасных в тёмное время суток, кораблей.

– Эх, «Светлана» была бы сейчас к месту, – вздохнул Македонский.

– Вы ещё про «Олега» напомните, поддержите Дена, – хмыкнул Небогатов в ответ на реплику порученца, – но подумайте, что по ходу движения Того мог расположить отряд миноносцев, плюс пару крейсеров, нацеленных на перехват прорвавшихся русских кораблей. И влетел бы адмирал Энквист при полном параде, с бородой аккуратно расчёсанной в засаду. Потому и идёт с «Жемчугом» сильнейший крейсер эскадры.

Адмиралу не хотелось уходить с мостика, и он распорядился, чтобы принесли кресло и крепкого чая. Здесь и сморил Небогатова богатырский сон, который не могли прервать ни крики сигнальщиков, быстро, впрочем, сошедшие до шёпота, когда стало понятно, что командующий уснул, ни мерзкие чайки-падальщицы, так и норовившие пролететь рядышком с мостиком флагмана.

Матросы и офицеры, еле сдерживали смех, наблюдая как кавторанги Племянников и Македонский, стараясь продлить сон Небогатова, бегают по мостику на цыпочках и беззвучно матерясь, размахивают руками, отпугивая мерзко клекочущих птиц.

Радио с «Авроры» принесло весть, что за эскадрой идут «Сума» под адмиральским флагом, «Акицусима», «Чиода» и девять миноносцев, с трудом поспевающих за пожилыми японскими крейсерами. Более судов и дымов, которые могли принадлежать «Идзуми» и остальным миноносцам неприятеля Егорьев и Чагин не обнаружили. Решение командира «Авроры» идти впереди японского отряда, ведя редкий беспокоящий огонь, тренируя расчёты и надеясь на «золотое» попадание, проснувшийся Небогатов одобрил.

– Если три японских крейсера не атаковали с ходу «Аврору» и яхтенный «Алмаз», значит они не заметили ухода «Олега» и «Жемчуга», думают, что есть при броненосцах быстроходные крейсера, будут ждать ночи, когда и постараются прорваться через Егорьева, или обойти его в темноте.