Утро 11 июня четвёрка крейсеров встретила у Квельпарта, закончив бункеровку с угольщика, не дошедшего в порт назначения. Брусилов передумал топить англичанина, с которого осталось «забрать» примерно полторы тысячи тонн кардифа и оставил трофей на попечение «Риона», также служившего для маленькой эскадры и судном снабжения. Всего с начала рейда было утоплено 11 пароходов и рыбацких шхун, плюс захвачен угольщик. Можно было топить мелочь и далее, но моряки склонны верить приметам и с тринадцатым врагом решено было покончить чуть позже.

«Рион» с трофеем неспешно двинулись в сторону Шанхая, оставив «Изумруд», «Громобой» и «Россию» изготовившимися к рывку в Цусиму.

Брусилов считал, что от японских коллег русский вспомогательный крейсер отобьётся, тем более во Владивостоке на «Рион» перешли младшие офицеры и комендоры с «Богатыря», существенно усилившие экипаж. А всех не желающих воевать на море рионовцев, как впрочем и «трутней, неумех и революционеров» с иных кораблей эскадры по указанию Небогатова старшие офицеры с огромным удовольствием после прорыва во Владивосток списывали в формирующийся батальон морской пехоты.

Адмирал рассудил, уж коли придётся флоту продемонстрировать молодецкую удаль героев-десантников на земле японской, то для этого безнадёжного дела лучше всего подходят «отбросы», которых не жалко, а таковых на спешно, «с бору по сосенке» укомплектованных эскадрах хватало. Да, жестоко, цинично, но – война…

С «Риона» в пехоту перевели 28 матросов, больше чем с любого другого корабля (с «Александра», например – ни одного, с «Суворова» – двух, с «Орла» – одиннадцать).

А ответственных и грамотных матросов, поучал Небогатов, надо беречь, воспитывать, и обучать, желательно в боевой обстановке. Неудивительно, что опытные, но «застоявшиеся» подопечные Стеммана с удовольствием отправились в «тренировочный» поход на «Рионе», ведь «Богатырь» ещё пару месяцев должен был провести в ремонте…

Капитан второго ранга Пётр Аркадьевич Троян «богатырскому пополнению» обрадовался неимоверно, его тяготили призванные из запаса разбитные и острые на слово матросы, шипевшие в спину матерные слова. А тут – боевые моряки, «кадровые»!

Дотошный Брусилов перед расставанием указал Трояну район рандеву и примерное время. На «англичанине» принимая в расчёт нечаянную но весьма вероятную встречу с крейсерами-соотечественниками (мало ли) аккуратно закрасили название, подняли российский торговый флаг и добавили три десятка моряков с «Риона», где и так был сверхкомплект экипажа, как раз на такие случаи и рассчитанный. Флаг командующего флотом по-прежнему гордо реял на «Громобое», с офицерами и матросами прошли беседы, где прямо говорилось – при угольных погрузках, при заходах в порты о Небогатове – ни слова, тем более о том, что адмирала нет на флагмане.

«Изумруд» предсказуемо отправился в передовой дозор, «неспешно поспешая» к Цусиме на 14–15 узлах. «Громобой» и «Россия» держали двенадцать, о чём Ферзен знал, но быстроходный «камешек» всегда мог отбежать к «большим братьям». В Корейском проливе было пусто. Очевидно, противник просчитал дальнейшие действия рейдеров и судоходство между Японией и материком прекратилось.