– Это тело перемещали после его обнаружения? – спросила Маура.

– Охранник говорит, что он к нему даже не прикасался. А что?

– Ты видишь, что синюшность только справа? Кровь скапливалась там под воздействием силы тяжести, потому что он как минимум несколько часов лежал на правом боку. Но мы его увидели лежащим на спине.

– Значит, его убили где-то в другом месте. А сюда привезли в багажнике машины.

– Судя по трупным пятнам, так и произошло. – Маура попробовала согнуть руку убитого. – В конечностях трупное окоченение только начинается. Значит, смерть наступила от двух до шести часов назад.

– И его привезли сюда и положили на спину. – Джейн уставилась на три стрелы с оранжевым оперением, подрагивающим на ветру. – Какой был смысл протыкать его стрелами, если его уже убили? Тут какая-то символическая хрень.

– Возможно, это убийство в состоянии аффекта, – сказала Маура. – Преступник не получил достаточного эмоционального удовлетворения от убийства. И потому убивал его снова и снова, вонзая в него стрелы.

– Или стрелы имеют какой-то скрытый смысл, – заметил Фрост. – Знаете, кто мне приходит на ум? Робин Гуд. Грабь богатых, раздавай бедным. У него ремень из кожи страуса, такой немалых денег стоит. Похоже, деньги у парня водились.

– И тем не менее он оказывается на пристани мертвым и без рубашки, – сказала Джейн. Она повернулась к Мауре. – Если он умер не от стрел, то от чего?

В этот момент в аэропорту Логан взлетел еще один самолет. Маура стояла молча, синий и белый проблесковые огни патрульной машины высвечивали ее лицо. Она дождалась, когда стихнет рев двигателей, и ответила:

– Не знаю.

Маура не помнила такого холодного рождественского утра. Она стояла у окна кухни, сжимая в руках кружку с кофе. Если верить наружному термометру, сейчас минус пятнадцать, причем без учета холодного воздействия ветра, и дворик, мощенный плиткой, превратился в каток. Выйдя утром на улицу, чтобы взять газеты из почтового ящика, Маура поскользнулась на дорожке и чуть не упала, и ее спинные мышцы до сих пор побаливали от резкого движения, которое она сделала, чтобы сохранить равновесие. В такой день из дома лучше не выходить, и она порадовалась тому, что никаких дел у нее нет. Сегодня дежурил ее коллега Эйб Бристол, и она могла провести день за чтением, а вечером насладиться ужином в одиночестве. В раковине уже размораживалась баранья ножка, и бутылка «Амароне» ждала, когда ее откупорят.

Долив кофе в кружку, Маура села за кухонный стол почитать «Бостон глоуб». Рождественское издание было таким тонким, что казалось бессмысленным листать его, но в выходные дни Маура свято соблюдала свой ритуал: две чашки кофе, английская булочка и газета. Настоящая бумажная газета, а не пиксели с экрана ноутбука. Маура проигнорировала серого кота, который мяукал и терся о ее ноги, требуя второго завтрака. Месяц назад она взяла к себе это голодное животное, найдя его разгуливающим по месту преступления, и с тех пор дня не проходило, чтобы она не пожалела о своем поступке. Но теперь пути назад не было – кот принадлежал ей. Или она принадлежала коту. Иногда Маура затруднялась ответить, кто кому принадлежит.