— Лесь, я же волнуюсь. Все-таки первый раз на ночь и без меня. Это как-то для меня дико. Может, возьмете меня с собой?

— Ну, мам! — Бросаю на родительницу косой взгляд. — Я уже взрослая и не нуждаюсь в няньке. Или ты думаешь, что я настолько беспомощна, что не смогу сама за собой поухаживать?

— Нет, Леся. Нет. Я совсем не это имела ввиду, — тут же начинает отнекиваться мама, но я понимаю, что именно по этой причине она напрашивается с нами.

— Вот и отлично.

— Ну, может, хоть на пару дней поедете? На пять дней — это так долго! — Мама от безысходности плюхается в мое рабочее кресло и кладет ладони между коленей, крутится вокруг себя. — А как же твои тренировки?

— Мам, Руслан специально выбрал ту базу отдыха, где есть все, что нужно таким, как я. Так что не переживай. Тренажерный зал там будет. Ногами я заниматься точно буду.

— А массаж? — вскидывает бровь мама.

— Руслан обо всем позаботится, мамуль. Не суетись. Правда. — Кладу поверх ее ладони свою. — Ты волнуешься больше, чем я. Честное слово. Кстати. А, может, тебе, пока меня не будет, к крестной слетать? Сколько вы с ней уже не виделись? С моими вечными тренировками совсем про нее забыла. Обижается, наверное, на нас. — Заглядываю маме в лицо.

— Думаешь? Мы с ней вроде созванивались недавно. Ничего такой у нее голос был. Веселый, — отвечает родительница, плохо скрывая неуверенность.

— Заодно к Сереже сходишь.

Глаза мамы тут же тухнут, становятся грустными.

— Да, дочка, ты права. Съезжу. И Сереженьки от тебя тоже привет передам. Да и с Клавкой мы давно не виделись. — Всхлипнув, мама прикладывает мою пижаму к глазам, вытирает слезы.

Я знаю, что мама до сих пор смерть Сережи никак не может принять, в прочем как и я. Брат умер в тюрьме от воспаления легких полтора года назад; как нам сообщили, шансов выжить у него практически не было. Но у мамы и тети Клавы была совсем другая версия, и я догадываюсь, что в глубине души мама обижена на меня за то, что я так и не вышла замуж за Эдика. Ведь по их с крестной версии, Сережку убили, и моя размолвка с Эдиком могла на это как-то повлиять. Конечно, мама вслух никогда подобного не произносила, но иногда я ловлю на себе такие ее взгляды, от которых становится жутко.

— Тогда тебе пора тоже собираться, мамуль. Освободи пространство. Иди приготовь лучше мне какой-нибудь легкий обед. Уверена, в этой гостинице точно меня не накормят, как ты, — подбадриваю ее.

— Да, Лесёна, конечно. Может, и Руслан заодно перекусит, — положив пижаму сверху на вещи и потирая руки, произносит мама.

— Ма-а-ам, нам ехать часа два всего! Да и этот гостиничный комплекс, насколько мне известно из обрывочных объяснений Руслана, принадлежит то ли его матери, то ли отчиму! Одним словом, мам, нас там будут ждать. За Руслана не переживай: голодным не останется.

Добираемся мы до гостиничного комплекса уже к вечеру.

Мама нас так просто не отпустила. Наставления. Наставления. И еще раз наставления — вот, что нам пришлось выслушивать с Русланом полчаса возле машины.

В некоторые разы ее гипер внимательность меня просто обескураживает и настораживает. Уж слишком сильно она переживает за меня.