Открыла сумочку, мысленно сосчитала до десяти. Успокоилась тем, что даже если потолочная камера не работает, процессор умного денежного сейфа обязательно считает лица подозрительных парнишек.

«Хватит! – снова одернула она себя. – У твоего волнения есть причина. Но это явно не двое оболтусов, которым не хватает на разливняк. Спокойно снимай деньги, не забывай чек и карту, поворачивайся и так же спокойно уходи».

Но волоски на загривке считали совсем иначе и возбужденно приподнялись, будто чужаки уже притирались подсмотреть введенный пин-код. Ирэн вздрогнула и вдруг отступила в сторонку.

– Ребята, давайте сначала вы, – неприятно поразившись слабости собственного голоса, предложила Гумилева и сделала вид, что ищет в сумке кошелек. – Я пропущу…

И подняла глаза, только сейчас внимательно рассмотрев обоих.

Они были разом расслаблены и напряжены. Оба светловолосые, оба обросли едва заметной русой щетиной. Лица худые, если не сказать – изможденные; острые скулы, острые подбородки, огромные кадыки на тонких шеях. Впавшие глаза казались безжизненными и настороженными одновременно. «Как у аллигаторов в той передаче», – вдруг пронеслась в голове Ирэн непрошеная мысль.

– Да не-е, – глядя сквозь девушку, небрежно протянул тот, что стоял справа. И натянуто оскалился, продемонстрировав нездоровые желтые зубы. – Чо мы, быдло какое? Шерше ля фам, дамы вперед, мы обождем.

У Гумилевой пересохло в горле. Она точно знала, какими эпитетами наградила бы такую вежливость в одном из своих выпусков. Привела бы несколько искрометных оксюморонов, окрестив уступку мутных парниш из молла «расхлябанным джентльменством», «семечковым благородством», «подъездной благовоспитанностью» или даже «etiquette accroupie[1]».

Но это дома. В безопасном уюте кухоньки перед вебкой, отгораживающей ее от всего мира. Но здесь, на минус втором этаже пустынной парковки, под тоннами бетона и тишины?! Здесь она могла лишь молча кивнуть.

Парни не угрожали. Не напирали, не делали намеков.

Но от самого их вида сквозило такой опасностью, что самым благоразумным решением было бы ускользнуть вдоль автомата по продаже линз и как можно быстрее подняться к охране…

Вместо этого Ирэн попыталась изобразить благодарность и вымученно улыбнулась. Затем с замиранием сердца снова повернулась к парочке спиной и дрожащими пальцами нащупала в сумке портмоне из желтой кожи.

Несомненно, она о таких слышала. Правда, во всех историях мошенники предпочитали час пик, суматоху и толчею, в которой могли бы оперативно раствориться. Изобретательность их при этом потрясала – в ход шли любые схемы от простого подглядывания вводимого кода до использования умной электроники с ограниченным радиусом действия, чтобы своровать данные карты еще до того, как ту проглотит банкомат.

Впрочем, «благородные» адидасовские незнакомцы не производили на Ирэн впечатления башковитых хакеров. А это означало одно из двух. Или они предпочитали действовать по старинке, грубой силой; либо Гумилева спятила и выдумала весь этот бред про преступников, загнав себя в петлю самогенерирующегося ужаса…