Тэлли облизнула пересохшие губы.
– На чрезвычайника, – тихо сказала она.
– Правильно. Помнишь.
Она почувствовала, что незнакомец улыбается. Он говорил с расстановкой, тщательно подбирая слова, словно имел дело с умственно отсталой.
– Конечно помню. Ты агент? Я тебя знаю?
Тэлли не смогла бы узнать никого из чрезвычайников. В ее памяти их лица слились в одну жестокую красивую маску.
– Почему бы тебе не посмотреть? – спросил незнакомец, но и пальцем не пошевелил, чтобы снять маску. – Давай, Тэлли.
И тут она поняла, что происходит. Он ее испытывает. Проверяет, сумеет ли она сообразить, что означает костюм, догнать чрезвычайника, обмануть сигнализацию. Все это было экзаменом. И вот теперь незнакомец сидел напротив нее на ступеньках и ждал, хватит ли у нее смелости сорвать с него маску.
Тэлли терпеть не могла экзаменов.
– Отвяжись от меня, – процедила она сквозь зубы.
– Тэлли…
– Я не желаю работать на Комиссию по чрезвычайным обстоятельствам. Я просто хочу спокойно жить в Нью-Красотауне.
– Я не…
– Оставь меня в покое! – рявкнула Тэлли, сердито сжав кулаки. Ее крик эхом отразился от бетонных стен. Повисло удивленное молчание – похоже, не только она сама от себя такого не ожидала, но и чужак слегка опешил. По лестничным пролетам плыла музыка – робкая, приглушенная.
Наконец из-под маски донесся вздох. Незнакомец поднял руку, в которой держал сумку из грубой кожи.
– У меня кое-что есть для тебя. Если ты к этому готова. Ты хочешь этого, Тэлли?
– Я ничего не хочу от… – Тэлли оборвала себя, потому что снизу донеслись негромкие шаги. Кто-то шел вверх по лестнице. И это был явно кто-то не из ряженых весельчаков.
Незнакомец и Тэлли одновременно сорвались с места и ухватились за перила, вглядываясь вниз, в узкий лестничный пролет. Тэлли заметила блеск серого шелка, чьи-то руки на перилах. Пять или шесть человек невероятно быстро поднимались сюда, и шаги их были почти бесшумными, даже едва доносившаяся музыка бала заглушала их…
– Еще увидимся, – торопливо проговорил незнакомец, оттолкнул ее и бросился к двери.
Тэлли удивленно заморгала. Этот тип кинулся наутек от настоящих чрезвычайников. Но кто же тогда он? И прежде чем пальцы незнакомца сжали дверную ручку, Тэлли сорвала с него маску.
Он оказался уродцем. Самым настоящим уродцем. Его лицо не имело ничего общего с фальшивыми физиономиями толстяков, нацепивших маски со здоровенными носами и узкими глазками. Другим, неправильным этого парня делали вовсе не крупные черты лица. Он был весь другой, словно его слепили из совершенно иного теста. Идеальное зрение Тэлли позволило ей за доли секунды рассмотреть кожу с расширенными порами и болезненными прыщами на лбу, свидетельствующую о нарушении обмена веществ, спутанные пряди волос и кустики юношеской бородки, неровные зубы – всю неправильность этого лица с грубо нарушенными пропорциями… Тэлли захотелось убежать, убраться как можно дальше от этого жалкого, грязного, нездорового уродства.
– Крой? – прошептала она.
Падение
– Потом, Тэлли, – пробормотал Крой, натягивая маску. Он рывком распахнул дверь, и на лестничную клетку ворвался шум бала. Крой проворно скользнул на балкон, и его серый костюм быстро затерялся в толпе.