– Дело в том, что я был когда-то судьей, – сказал хозяин. – Господин Цорн – прокурором, а господин Куммер – адвокатом. Вот мы и разыгрываем судебные процессы.

– Ах так! – Трапсу эта идея понравилась. Может быть, вечер все же не будет потерян.

Хозяин торжественно взирал на текстильного вояжера.

– Собственно говоря, мы заново пересматриваем знаменитые процессы, – мягко начал он объяснение, – процесс Сократа4, суд над Иисусом Христом5, Жанной д'Арк6, Дрейфусом7, недавно разбирали дело о поджоге рейхстага8, а однажды признали невменяемым Фридриха Великого.

Трапс удивился.

– И так вы играете каждый вечер? Судья кивнул.

– Но, разумеется, лучше всего, – продолжал он, – когда имеешь дело с живым материалом, это часто приводит к весьма любопытным ситуациям. Кажется, позавчера один член парламента, который выступал здесь в деревне с предвыборной речью и опоздал на последний поезд, был приговорен к четырнадцати годам тюремного заключения за шантаж и взяточничество.

– Строго судите, – весело заметил Трапс.

– Дело чести, – просияли старцы.

Какую же роль он сможет получить?

Снова улыбки, чуть ли не смех.

Судья, прокурор и защитник уже есть, заметил хозяин, ведь это должности, которые требуют знания сути и правил игры, вакантно лишь место подсудимого, однако – он хотел бы это еще раз подчеркнуть – господина Трапса никоим образом не принуждают участвовать в игре.

Затея стариков развеселила текстильного вояжера. Вечер спасен. Поучений и скуки не предвидится, пожалуй, будет даже весело. Трапс был простым человеком, не наделенным силой ума и не склонным к глубоким размышлениям, он был дельцом, проявлял, когда нужно, хитрость, умел идти на риск, любил хорошо поесть и выпить и не чуждался острых шуток. Он примет участие в забаве, сказал Трапс, и сочтет для себя честью занять осиротевшее место подсудимого.

– Браво, – прокаркал прокурор и захлопал в ладоши, – браво, это по-мужски, это называется смелостью.

Текстильный вояжер с любопытством осведомился, какое же преступление будет ему вменено.

– Несущественный пункт, – ответил прокурор, протирая монокль, – преступление всегда найдется. Все засмеялись. Господин Куммер поднялся.

– Идемте, господин Трапс, – сказал он почти отеческим тоном, – выпьем портвейна, которым здесь угощают. Это выдержанное вино, вы должны его отведать.

Он повел Трапса в столовую. Большой круглый стол был накрыт как нельзя более празднично. Старинные стулья с высокими спинками, потемневшие картины на стенах, все старомодное, солидное; с веранды доносилась болтовня старцев, смеркалось, через открытые окна было слышно щебетание птиц, на отдельном столике и на камине стояли бутылки с вином, бордо было в плетенках.

Защитник чуть дрожащей рукой бережно налил в две маленькие рюмки до краев старого портвейна и, пожелав здоровья текстильному вояжеру, чокнулся, еле коснувшись его рюмки, наполненной драгоценной влагой.

Трапс пригубил.

– Бесподобно, – похвалил он.

– Я ваш защитник, господин Трапс, – сказал ему господин Куммер, – так пусть же нас отныне связывают дружеские узы!

– За дружеские узы!