Кроме них в ресторане сидели еще три завитые, напомаженные старушки.

— Ну, Котофеич, кроме устриц что будем есть?

— Я не знаю, — пробормотала Ника.

— Что это у тебя вид испуганный? Боишься пробовать устрицы?

— Есть немножко, — со смущенной улыбкой призналась она.

Боже мой, подумал он, как я жил без нее? И как она живет без меня? Это же нонсенс!

— Знаешь, Влад, ты закажи что-нибудь на свой вкус, хорошо?

— О'кей! Тогда возьмем устрицы и, пожалуй, морской язык.

— Что это — морской язык?

— Просто очень вкусная рыба. Какого вина ты хочешь?

— Никакого! Я выпью сок! Или минералку — Но к рыбе сам Бог велел выпить белого вина.

— Ну ладно, если один бокал…

Он сделал заказ.

— Ника, я что подумал… Давай завтра поедем на Зибенгебирге, ты там еще не была?

— Нет, а что это?

— Ну если переводить на русский, то Семигорье, там красиво, а главное можно покататься на лошади.

— Верхом? — ужаснулась Ника.

— Нет, в коляске! Хочешь?

— Можно.

— Договорились!

— Ой, что это?

На стол подали высокое двухъярусное сооружение, где во льду лежали раскрытые раковины устриц, а сверху горел огонек.

— Настал торжественный момент! Загадывай желание! Ты же первый раз пробуешь…

— Но я не знаю, как их едят, и вообще… вдруг мне не понравится?

— Если не понравится, я их сам съем, а тебе закажу что-нибудь сугубо примитивное! Погоди, я сейчас все сам сделаю!

Он полил устрицу лимонным соком, добавил немного соуса и, поддев мясо устрицы вилочкой, сказал:

— Закрой глаза и открой рот!

— Влад, неудобно…

— Глупости! Открывай рот!

Она подчинилась, и он сунул ей в рот устрицу.

Она попробовала и широко открыла глаза.

— У них вкус моря… И совсем не противно…

— Значит, будешь есть?

— Буду!

А вот вина она выпила всего два глоточка.

— Не нравится? Я закажу другое.

— Нет, вино хорошее, просто я отвыкла, боюсь опьянеть… Понимаешь, я когда-то отравилась вином…

— Отравилась? Каким-нибудь вермутом за рубль две? — вспомнил он чудовищный напиток, который пробовал в студенческом стройотряде.

— Неважно, Влад, просто не хочу… Боюсь, меня разморит с отвычки…

— И что?

— Да ничего…

— Тогда я допью твой бокал и узнаю все твои грешные мысли.

Она рассмеялась:

— В отношении тебя у меня нет грешных мыслей.

— Да, я все хочу спросить, кто все-таки был тот тип, что подарил тебе розы?

— Ты.

— А до меня?

— Тот тип, как ты выражаешься, предлагал мне хорошую работу…

Врет, понял он, беспардонно врет! Так работу не предлагают, или разве что какой-нибудь суперзвезде, которая сулит баснословные барыши работодателю, а не стареющей московской кукольнице…

После обеда Ника сказала:

— Влад, я должна купить тут какой-нибудь сувенир для Аллы.

— Что ж, пойдем купим:

— Нет, я не хочу с тобой… Ты будешь лезть со своими деньгами, и вообще… лучше посиди вот тут, на лавочке, а я пробегусь по этой улице и что-нибудь куплю.

— И долго мне сидеть?

— Ну минут двадцать, пожалуйста, Влад!

— Хорошо, только я не хочу сидеть тут как идиот, я буду лучше ждать тебя вон в том кафе, выпью воды…

— Хорошо! — обрадовалась она. И ушла.

Он смотрел ей вслед. На чрезвычайно элегантной торговой улице Гента она совершенно не выглядела чужеродно. Раньше русскую женщину можно было определить с первого взгляда, а теперь… Она была ничуть не хуже других одета, и держалась достаточно свободно. Одно только отличало ее от остальных женщин на этой улице — она была ему необходима!