— Благодарю вас, Юдифь! Но я не могу и не хочу принять вашего великодушного предложения. Вы забываете все свои преимущества передо мною и, очевидно, думаете в эту минуту, что весь свет заключен для вас в этой лодке. Нет, Юдифь, я — слишком хорошо понимаю ваше превосходство и потому никак не могу согласиться на ваше предложение.

— О, вы можете, Зверобой, очень можете, и никто из нас не будет иметь ни малейших поводов к раскаянию! — с живостью возразила Юдифь, не думая больше закрывать свое лицо. — Все вещи, которые принадлежат нам, солдаты могут оставить по пути, и мы, возвращаясь из крепости, найдем возможность перенести их в замок, потому что в этих местах не будет никакого неприятеля, по крайней мере в продолжение этой войны. Вы же продадите в крепости ваши кожи и накупите необходимых для нас вещей. Я со своей стороны, перебравшись в замок, уже никогда не возвращусь в колонию, уверяю вас в этом моим честным словом. Единственное мое желание — принадлежать вам и быть вашею женой, и чтобы доказать вам, Зверобой, всю мою привязанность, — продолжала Юдифь с очаровательною улыбкою, которая едва не обворожила молодого охотника, — я тотчас же по возвращении в наш дом сожгу и парчевое платье, и все драгоценные безделушки, которые вы сочтете неудобными для вашей жены. Я люблю вас, Зверобой, люблю нежно, искренно, и еще раз повторяю, что единственное желание мое — быть вашею женой.

— Вы прелестны, Юдифь, очаровательны, и этого, конечно, никто, у кого есть глаза, не будет оспаривать. Нарисованная вами картина чрезвычайно приятна воображению, но, к несчастью, план ваш не может быть приведен в исполнение. Забудьте, прошу вас, все, что вы говорили, и отправимся поскорее на противоположный берег. Перестанем об этом думать. Если угодно, можете считать, что я ничего не слыхал, и вы ничего мне не говорили.

Юдифь была жестоко огорчена. Во всех его манерах обнаруживалась спокойная, убийственная твердость, и молодая девушка видела ясно, что блестящая ее красота на этот раз не произвела ожидаемого действия. Юдифь не была оскорблена отказом молодого охотника. Одна только мысль занимала ее в эту минуту — кончить объяснение таким образом, чтоб не оставалось между ними и тени недоразумений. Поэтому, помолчав с минуту, она решилась предложить прямой и откровенный вопрос.

— Вы должны быть искренны; Вы, Зверобой, не хотите на мне жениться. Так ли я вас поняла?

— Общие наши выгоды требуют, чтоб я, как честный человек, не позволил себе воспользоваться минутой вашей слабости.

— Итак, вы меня не любите? Или, может-быть, вы не находите для меня достаточно уважения в своем сердце?

— Я нахожу в нем, Юдифь, братскую к вам дружбу и готовность оказать вам всевозможные услуги, не щадя своей жизни. Тем не менее — прошу вас обратить на это особенное внимание — я не питаю к вам того сильного чувства, которое заставило бы меня из-за вас оставить своих родителей, если бы они были живы. Мой отец и мать умерли давно; но если бы они были живы, я не знаю женщины, которая заставила бы меня их оставить.