— Много видели мы крови, дочь моя, и гуроны скорбят, что это все кровь их воинов.

— Значит, я прекрасно сделала, что не окружила себя бледнолицыми, иначе кровь гуронов полилась бы опять обильным потоком. Я слышала о Райвенуке и заблагорассудила позволить ему возвратиться с миром в свою деревню для успокоения женщин и детей. Если потом он изъявит желание выступить на охоту за нашими волосами, мы встретим его, как прилично англичанам. Райвенук, говорили мне, любит слонов и маленькие ружья. Смотри, вот и те, и другие, назначенные в подарок для знаменитого вождя, если только сам он захочет быть моим другом. Пусть он присоединит эти драгоценности к своему имуществу и благополучно воротится в свою деревню до прибытия моих воинов. Он покажет канадским ирокезам великие сокровища, приобретенные в то самое время, как могущественные отцы наши, пребывающие за морями, отправили друг к другу военные секиры. Но этот великий охотник пойдет со мною. Нужен он мне для того, чтобы дворец мой не оставался без дичи.

Юдифь, хорошо знакомая с формами красноречия индейцев, старалась подражать им в замысловатом образе выражений и, сверх ожидания, успела в этом как нельзя лучше. Зверобой переводил ее слова с буквальною точностью тем охотнее, что она воздерживалась положительно от всякой лжи, как свойства, не достойного белого человека. Предложение богато изукрашенного пистолета и слоновых башен из шахматной игры вызвало величайший восторг и общий говор у индейцев, но Райвенук принял их холодно и умел подавить в себе волнение при взгляде на животное о двух хвостах. Он решился даже совсем отвергнуть этот подарок, как не достойный великого племени гуронов.

— Пусть дочь моя, — сказал он, — удержит при себе этих двухвостых свиней и скушает их, когда не будет у нее дичи. Это маленькое ружье может также оставаться в ее владении. Гуроны не имеют недостатка в дичи, и есть у них длинные ружья, чтобы сражаться с неприятелями. Этот охотник не может теперь расстаться с моими молодыми воинами. Он хвастается своею храбростью, и они желают знать, точно ли он храбр.

— Неправда, гурон! — вскричал Зверобой с живостью. — Ты говоришь против совести и здравого смысла! Никогда я не хвастался ни перед кем и не буду хвастаться, если даже вы сдерете с меня кожу и будете жарить на медленном огне. Вы можете меня унизить, истерзать, потому что я ваш пленник, но никакая сила не заставит меня хвастаться.

— Бледнолицый друг мой хвалится тем, что он никогда не хвастается, — сказал Райвенук с иронической улыбкой. — Это мы увидим. Но я слышал прелестную песню незнакомой птички, и весь мой народ любовался ее перьями. Нам стыдно будет показать глаза нашим канадским братьям, если мы возвратим нашего пленника потому только, что загляделись на прекрасную птичку и заслушались ее голоса. Мы не знаем даже, как ее зовут, и мои воины не могут сказать, королек или райская птичка распевала перед их глазами. Стыдно им будет своих канадских братьев, и вперед они принуждены будут брать на охоту своих матерей, чтобы узнать от них имена различных птиц.