Он лишь кивнул в ответ, уставившись на бледное лицо Эммы. Он не мог ее оставить ни на минуту. Все было похоже на сон, неясный кошмарный сон. Брайан посмотрел на лицо дочери. Нет, все слишком реально.

— Брайан, — Джонно положил ему руку на плечо, — освободи нам место.

— Что?

— Отойди. — Джонно осторожно помог ему встать. — Им нужно взглянуть на нее.

Брайан отрешенно глядел, как врачи склонились над его дочерью.

— Должно быть, она упала с верхней площадки лестницы.

— С ней все будет в порядке. — Джонно беспомощно посмотрел на Пи Эм, и они с двух сторон подступили к Брайану. — Маленькие девочки гораздо крепче, чем кажутся.

— Точно, — отозвался нетвердо стоящий на ногах Стиви, подходя к Брайану и кладя ему руки на плечи. — Наша Эмма не позволит, чтобы какой-то кувырок с лестницы надолго вывел ее из строя.

— Мы поедем в больницу вместе с тобой, — присоединился к ним Пит.

Они следили, как Эмму осторожно уложили на носилки. А наверху закричала Бев… Она кричала и кричала, и ее крик заполнил все уголки дома.

Лу Кессельринг храпел, словно раненый слон. А если перед сном он позволял себе выпить бутылку пива, то храпел, как два раненых слона. Его жена семнадцать лет боролась с этим еженощным явлением, затыкая себе уши. Лу знал, что Мардж любит его. Он гордился своей предусмотрительностью, так как не спал с ней до брака и сохранил в тайне свой маленький секрет. Когда же тайное стало явным, на пальце Мардж уже блестело обручальное кольцо.

Сегодня Лу буквально сотрясал храпом черепицу. Он не спал почти тридцать шесть часов и теперь, когда дело Каларми закрыто, хотел не только насладиться крепким ночным сном, но и пробездельничать все выходные.

Ему снилось, что он возится в саду, подстригает розы, играет с сыном. Они приготовят мясо на открытой жаровне, а Мардж сделает картофельный салат.

Двенадцать часов назад Лу убил человека. Не в первый раз, хотя такое, слава богу, происходило редко. Но когда работа заводила его так далеко, он потом нуждался в чем-то обыденном: в смехе сына, картофельном салате, поджаренном мясе… и еще — чтобы ночью чувствовать рядом тело жены. Лу был полицейским. Хорошим полицейским. За шесть лет работы в отделе расследования убийств он лишь второй раз применил оружие. Подобно большинству своих коллег Лу знал, что их работа состоит из монотонных дней, ходьбы, составления отчетов, телефонных звонков и мгновений, долей секунд ужаса.

Знал он также, что ему суждено еще не раз увидеть и пережить убийства, войны в гетто, поножовщину в трущобах, кровь, грязь.

Но работа ему не снилась. Лу было уже сорок, и никогда, с тех самых пор как в двадцать четыре года он нацепил полицейский значок, Лу не думал дома о работе. Однако иногда она сама напоминала о себе. Когда зазвонил телефон, Лу, оборвав храп, перевернулся и с закрытыми глазами автоматически взял трубку:

— Да. Кессельринг.

— Лейтенант, это Бестер.

— Что тебе нужно, так тебя так?

Лу мог позволить себе выругаться, так как у Мардж заткнуты уши.

— Простите, что разбудил вас, но у нас происшествие. Вы знаете Макавоя, Брайана Макавоя, певца?