— Конечно, хозяин-то твой мигом добирается… — усмехнулся старик. — Думает, я его не признаю! Вот ведь, дураком уродился, дураком и умрет…

— Я ему все время об этом талдычу, — буркнула девушка и выронила второй ботинок. — Погодите, дедушка, выходит, вы знаете, что…

— Да тут все знают, просто не говорят, не принято, — сказал тот и выпустил клуб дыма. — Он у нас вроде как хранитель. А что не шибко умен, так уж какого заслужили… Только что ж он тебя одну отправил на ночь глядя? Совсем ума решился?

— Это не он отправил, — мрачно ответила Эдна, — это я решила. Он не пускал, да только я упрямее! И вышла я еще утром, только, говорю, дорога незнакомая, страшновато все же…

— Ясно, ясно, — старик пошевелил седыми бровями, отложил сеть и встал. — Пойдем, девочка. Ветер с моря, холодный, нечего тут торчать. Переночуешь у меня… не забоишься старого человека?

— Я и молодого не забоюсь, — сказала она серьезно, и он скрипуче засмеялся.

В замке тосковал Бриан, и выйти ей нужно было до рассвета, чтобы вернуться к сроку, не то, не приведи Создатель, вообразит невесть что, да и…

— Тогда идем. Я знаю, что твой хозяин обычно берет, схожу…

— Что обычно мне не надо, — сварливо сказал Эдна, — вечно он таскает не пойми чего! Нам бы муки да еще…

— Ты это не донесешь, — сказал старик, выслушав ее требования.

— Донесу, дедушка, — вскинула подбородок Эдна. — Я сильная. И не такое, поди, таскала!

— Ну тогда отдохни, а я пока до лавки дойду… ага, давай деньги. Это много, держи обратно…

В рыбацкой хижине было уютно, горел очаг — озябшая Эдна подкинула немного плавника. Сразу видно, хозяйки в доме нет: тут неприбрано, там грязно, пол не метен, чайник закопчен… А что сидеть без дела, пока старик ходит за провизией?

«А он-то как все донесет?» — сообразила она, но тут же подумала: небось, отправят с ним какого-нибудь мальчишку покрепче! Неужто на деда взвалят? Ей вот только мешок придется тащить волоком, ну да ничего! Лишь бы поскорее…

Когда старик вернулся, над вычищенным очагом весело кипел надраенный до блеска медный чайник, на выскобленном столе красовались тарелки и кружки, а Эдна сказала смущенно:

— Вы уж простите, что без спросу… Сил не было просто так сидеть и ждать…

Тот перехватил ее взгляд, устремленный в тусклое окошко, выходящее на сторону замка, но промолчал, улыбнулся только.

— Вот как моя старуха померла, такой чистоты у меня и не бывало, — сказал он. — Благодарствую, милая. Вот все, что просила, но тебе этого не поднять, и не пробуй. Господин Бриан-то, хоть с виду его соплей перешибешь, такого веса и не заметит, а ты надорвешься.

— Я должна, — твердо сказала Эдна, — значит, подниму и донесу.

Старик раскурил трубку, помолчал, глядя необычно ясными молодыми глазами, карими, очень светлыми, в свете очага — почти оранжевыми.

— Давай-ка ужинать и спать, — велел он, подумав. — Я тебя поутру на лодке довезу до мыса. Оттуда ближе. Может, сумеешь дотащить.

— Мне не надо до мыса, Руки меня будут ждать за скалами! — выдала Эдна и зажала себе рот.

— Тьфу, помашешь им, прилетят, — отмахнулся старик. — Чего испугалась? Это разве секрет! Господина Бриана я с детства помню, Руки тоже. Спать вон там на топчане ложись. До рассвета подниму, имей в виду!