Все снова ржут и наливают еще вина. Последний день недели в казармах — традиционная пьянка. Дэнна лежит головой на коленях леди Лизандер, в одной руке у него бутылка пива, в другой рыбий хвост. Его обожаемая начальница рассеянно перебирает пряди его волос и о чем-то беседует через стол с одним из эутангов, приехавших с утра в крепость. Отчаявшись разобраться в гортанном акценте и мешанине неизвестных имен и названий, он перестает вслушиваться. Рядом с ним лейтенанты Лэйтис состязаются в остроумии, и Дэнне иногда удается вставить реплику-другую.

А лето действительно кончилось, промчалось незаметно, как любое счастливое время. Дэнна уже знает про Симург-вейн, эутанги приглашают на него кавалеристов с тех самых пор, как Агвизель заключил союз с полковником Гаэрри.

— Давай с нами, Ди, там весело!

— Это уж как леди-капитан прикажет, — важно отвечает он, скрывая радостное нетерпение: она возьмет его с собой, наверняка возьмет!

Но Лэйтис вдруг говорит рассеянно:

— Я не еду. Дела. Они передадут вождю мои извинения.

И снова как будто острая игла входит в сердце. Это из-за рыжей. Она собирается снова встретиться с ней.

Дэнна закусывает губу, смотрит невидящими глазами в потолок. Все уедут на праздник, а она отправит его ночевать в пустую казарму и запрется со своей леди.

— Тогда отпусти мальчика с нами, что ему здесь торчать одному, — вступает кто-то из лейтенантов. Остальные поддакивают.

«И поеду!» — со злостью думает Дэнна. Вот тогда она узнает…

— С ума сошли, он еще ребенок.

— Мне шестнадцать скоро, — говорит он угрюмо, отворачиваясь от нее. — И меч я держать умею.

— Смотри, как бы что другое не пришлось держать. Это не эссанти, разрешения спрашивать не будут.

— Лэй, я за ним присмотрю, — раздается мягкий голос Ньярры. — Под мою ответственность.

И возразить Лэйтис нечего. Ньярра уверенный, спокойный, надежный, по-медвежьи флегматичный и такой же сильный. Если ему не доверять, то кому же?

— Ладно, черт с вами, поезжайте. Только не жалуйся потом, детка, что задница болит.

Дэнна стискивает зубы, потом принуждает себя улыбнуться и преувеличенно-весело обращается к Ньярре. На сердце у него тяжело.

Утром он просыпается в широкой постели Ньярры, без сапог и туники, но в штанах. Он не помнит даже, как здесь оказался, где-то с четвертой бутылки пива в памяти провал. Сам Ньярра уже встал, умывается над тазиком с водой, собрав волосы в узел на затылке. При мысли, что они провели ночь в одной кровати, щекам становится жарко.

— Хочешь кофе, Ди? — приветливо спрашивает Ньярра.

— Ага. А почему я здесь?

Он не помнит, как надо обращаться к Ньярре, и вообще, это первое имя или второе, а может, единственное? Но в казармах все называют друг друга по прозвищам и на «ты», разобраться невозможно.

— Ты вчера уснул за столом. Я же обещал за тобой присматривать, вот и положил у себя. Вставай, умывайся, сейчас поедем.

Дэнна решает, что к леди-капитан перед отъездом он заходить не станет. Нет сил видеть ее безмятежное лицо. Ей все равно, что они расстаются почти на неделю!

К эутангам собирается большая компания: десяток офицеров, полсотни солдат. Дэнна уже многих из них знает. К разговорам он не прислушивается, только смотрит печально на луку седла, на лошадиную гриву, на траву под копытами, изредка вздыхает. Но все время молчать скучно, и приходится завести разговор с Ньяррой, который едет рядом.