— Давление, — пояснил. — Особенно когда нервничаю. — Тяжело вздохнул.

— А как же не нервничать? Сам в органах работал, всю жизнь ловлю нарушителей…

Я так и застыл над незаполненным протоколом. А Золотов кивнул чуть заметно, поджал многозначительно губы, прижмурился пару раз: мол, правильно поняли, коллега, и не удивляйтесь — никакой ошибки тут нет!

— Кем же, если не секрет? — внутренне замирая, поинтересовался я.

— Вначале в детприемнике, эвакуатором, пока один бандит за руку не укусил. Ну я его немного… Потом контролером — «зайцев» в трамваях отлавливал. А там публика известная — и ножом могут, и под колеса бросить…

— Понятно, — я облегченно перевел дух.

— Да нет, сейчас на руководящей работе, — неверно истолковав мою реплику, поспешил добавить Золотов. — Начальник группы линейного контроля! И вообще… — Он приосанился, так же, как делал его сын. — По юридической части многих консультирую, меня весь город знает! Хоть диплома не имею, могу любой вопрос объяснить!

— Тогда объясните, почему Валерий известен всем как внук адмирала?

Федор Иванович улыбнулся.

— Молва вечно преувеличивает. Отец был красивый, представительный, в семье его звали Адмиралом. В шутку. Кто-то когда-то чего-то недопонял, вот и пошло. Мы-то этому значения не придавали — посмеивались, и все!

Объяснение легкое, изящное и правдоподобное. Надо отдать должное Федору Ивановичу — и произнес он все совершенно непринужденно. Но я ему не поверил.

Новая версия

Этот окраинный поселок в просторечии именовался «Нахаловкой», хотя только старожилы помнили времена, когда он оправдывал свое название. Через десяток лет здесь пройдут бульдозеры, расчищая место для нового микрорайона, а пока разномастные домишки, среди которых немало самостроя, бессистемно наезжают один на другой, путают улицы, переулки и тупики.

Минут двадцать блукали мы с Вальком по издолбленным ухабами дорогам, пока не отыскали наконец нужный адрес. Пожилая женщина с добрым усталым лицом осторожно выглянула в дверь, зажимая под горлом ворот цветастого некогда халата.

— Петренко здесь… живет?

Слово «живет» я произнес с усилием.

— А нету Феди, и куда делся, не знаю, — озабоченно сообщила она. — Как ушел пятого дня, так и нету. Может, уехал?

— Следователь прокуратуры Зайцев, — привычным жестом я предъявил удостоверение.

— Нам надо осмотреть его комнату.

Язык не повернулся произнести слово «обыскать».

— Из милиции, что ли? — удивленно спросила она, как бы отстраняя рукой документ.

— Я в этих книжках не понимаю… Заходите, коли надо, только платок накину.

Когда хозяйка появилась снова, я опешил, а Валек издал неопределенный звук — настолько неожиданным оказался на ней темно-синий с люрексом платок — последний крик моды, с боем расхватываемый в комиссионных магазинах в первые же полчаса после открытия.

— Федя привез, — пояснила она. — Соседка просила продать, да мне и ни к чему такой красивый, только как можно, ведь обидится…

Хозяйку звали Клавдией Дмитриевной, жила она со старшей сестрой, которая вышла в таком же платке бордового цвета.

— Расфуфырились старые, как на праздник, — прикрывая ладонью улыбку, сказала Клавдия Дмитриевна. — Люди-то к нам редко ходят… Только ключа от комнаты у меня нет, когда убирать, я просила, чтобы он свои оставил.