Я высвободил руку.

— Спасибо за танец, мне пора.

Марочникова сделала нетвердый шаг вперед.

— Красиво говоришь, адмиральский внучек! — В голосе отчетливо слышались издевательские нотки, и смотрела она зло и брезгливо. — Пароходик, значит…

Небось загранплаванье, круизный, высшего класса.

Очевидно, Золотов через свою толстую шкуру почувствовал и злость, и издевку, потому что отставил недопитый бокал и грубо сказал:

— Ну, что уставилась? Иди пей, звезда стриптиза!

— Брехло собачье! Чтоб у тебя брюхо лопнуло от этой икры! — Марочникова резко повернулась и пошла к выходу.

Уходя, я расслышал, как Золотов сказал своим спутникам:

— Пейте, чего рты раззявили! Никуда она не денется. Перепсихует и вернется.

Голос у него был искусственно спокойный и деланно благодушный, как будто ничего не случилось.

Когда я вернулся к своему столику, ребята уже пили кофе.

— Кто эта особа? — поинтересовался Крылов.

— Свидетельница по делу Вершиковой. Ну, убийство на даче. Подружка обвиняемой.

— Чего хотела?

— Не знаю.

— Странно. По-моему, она из тех дамочек, которые не приглашают на танец без определенной цели.

— Во всяком случае, о своих целях она не высказывалась, — я поднес чашку к губам.

Кофе «по-турецки» был сварен из кофейного напитка, а может, хитроумные работники обшепита, не мудрствуя лукаво, залили кипятком использованную кофейную гущу.

— Ну что, встали? — предложил Азаров.

— Да что ты! — притворно удивился Роман. — Только начались танцы, впереди, можно сказать, самый разгул…

— Вот и задержись, разгуляйся, — добрым голосом посоветовал Костя. — А я сейчас из первого же автомата позвоню твоей жене и открою глаза бедной женщине, думающей, что ее благоверный ловит жуликов по чердакам.

Это был верный способ сделать Полугарова серьезным.

— Разве так шутят? — обиделся Роман. И сразу засуетился. — Действительно, давайте собираться!

Мы расплатились и пошли к выходу.

У края танцевальной площадки, небрежно придерживая одной рукой обвивавшую его Таню, вальяжно раскачивался Валерий Золотев, лжеадмиральский внук. Другой рукой он солидно помахал мне. Между пальцами торчала незажженная сигарета. Наверняка «Мальборо».

— А это кто? — настороженно спросил Крылов, как только мы спустились по лестнице настолько, что увидеть с танцплощадки нас было нельзя.

— Тоже свидетель по делу Вершиковой.

— Они что, все здесь собрались? — попытался пошутить Роман, с лица которого, впрочем, так и не сошло выражение озабоченности.

— Он вертелся вокруг Сурена Шахназарова, — задумчиво проговорил Александр. — А Сурена Костя хорошо знает!

— Очень темный тип, — кивнул Азаров. — Валютой промышлял, золотыми самородками.

Хитрый, увертливый, осторожный. Помучились мы с ним. Да как веревочка ни вьется… Восемь лет получил недавно. Но этого парня среди его деловых связей не было.

— Может, просто хвосты Шахназарову подносил. Вокруг таких дельцов всегда крутится всякая мелочь, — Крылов взял меня под руку. — Но достоверность показаний у подобных свидетелей не того… Тут тебе не позавидуешь.

Мы вышли на улицу, попрощались. Ребята повернули налево, я — направо. Квартал вдоль небольшого сквера, нырнуть в подземный переход, выскочить на другой стороне — и я дома.