– Как же это жестоко, – грустно пробормотала я. – Бросить людей, наверняка зная, что те не выживут. Улетевшие никогда не думали вернуться за теми, кто остался?

Мужчина снисходительно улыбнулся:

– К сожалению, время всегда играет против нас. Им просто было не за кем возвращаться.

Некоторое время я молчала, прокручивая в уме его слова. Потом тихо сказала:

– Все это очень странно. Вы считаете ваших предков виновными в гибели целой цивилизации и в то же время не перестаете сеять войны в других мирах. Одно с другим как-то не вяжется.

Дайлану мои упреки не понравились. Из дружелюбного, располагающего к себе собеседника он превратился в холодного и мрачного чужака.

– Вам, Шиона, следует перестать рассматривать Радаман как враждебную, чуждую вашему сердцу и вашим взглядам планету. Скоро она станет и вашим домом. Единственным домом. – Он поднялся, намереваясь уйти от опасных вопросов, и бросил мне напоследок: – С завтрашнего дня я перестану быть вашим знакомым и стану вашим ментором. Поэтому заранее прошу извинить меня за все непростые моменты, которые вам придется пережить по моей вине.

Я не нашлась, что ответить на столь неожиданное заявление. Только ошарашенно кивнула и проводила военного растерянным взглядом.

Тогда я еще не знала, за что он извинялся. А если бы знала, ни за что бы не извинила!

…Я обожаю пикники. Особенно с Рейном.

Сбежать ото всех в какой-нибудь укромный уголок Радамана – непозволительная роскошь для нас обоих. Но тем ценнее становятся эти редкие мгновения наедине. Мы дорожим ими и один за другим складываем в нашу общую копилку воспоминаний.

Этот парк – одно из самых любимых наших мест. Сейчас мы здесь одни. Валяемся на траве и просто глазеем в небо. Оно похоже на перепачканный акварелью холст. Сверху «полотно» ярко-синее, ультрамариновое, с темной короной из облаков. Но стоит скользнуть взглядом ниже, и замечаешь серовато-розовые тона, которые ближе к горизонту растворяются в оранжевых переливах.

Небо Радамана. Самое сумасшедшее небо во всей Вселенной. В этой части планеты оно всегда такое. Прекрасное в своем безумстве красок и бесконечных переходов. Вечный закат. Вечный рассвет. Не бывает глубокой тьмы. Не бывает слишком яркого света.

Рейн спокоен и безмятежен. Одной рукой обнимает меня, другую положил себе под голову. Эта его поза мне хорошо знакома. Кажется, он решил проспать самую интересную часть нашей встречи. Его можно понять – он работает на износ. А здесь все располагает к отдыху и покою. Звуки природы баюкают, расслабляют. Еще чуть-чуть, и я сама потеряю связь с реальностью.

– Поцелуй меня, – шепчу сквозь дрему, уткнувшись ему в плечо.

Не вижу, но чувствую его улыбку. Сон отступает. Приподнявшись на локте, Рейн привлекает меня к себе. Я тянусь к нему, кончиками пальцев касаюсь его лица, ощущаю теплое дыхание на своих губах и тяжесть ладони на талии.

Сквозь тонкую ткань платья чувствую каждое прикосновение. Подвластный его движению, шелк скользит по ноге. Рейн рисует на коже непонятные знаки, ни на секунду не отрываясь от моих губ. Поначалу целует неторопливо, нежно, будто пробует их на вкус. Постепенно его дыхание учащается, он сильнее прижимает меня к себе.