Известно изречение Адама Смита: «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов». Рынок прекрасно умеет обуздывать энергию эгоистичных индивидуумов, заботящихся только о себе (самое большее — о своих семьях), и обратить ее на создание общественной гармонии. Коммунизм потерпел поражение потому, что отрицал этот человеческий инстинкт и управлял экономикой, исходя из предположения, что каждый — бескорыстен или хотя бы исполнен альтруизма. Если мы хотим выстроить прочную экономическую модель, то должны предполагать о людях худшее — что думают они исключительно о себе.

Стремление к личной выгоде — у большинства людей самая сильная черта. Но это не единственная сила, движущая нами. Очень часто она даже не является нашим основным мотивом. Если бы мир был заполнен корыстолюбцами из учебников по экономике, он бы забуксовал, поскольку мы бы только и делали, что обманывали, пытались поймать обманщиков и наказывали пойманных. Мир более или менее функционирует лишь потому, что люди не совсем такие эгоисты, как считает рыночная экономика. Надо разработать такую экономическую систему, которая, признавая, что люди часто бывают эгоистичны, в полной мере использует другие человеческие мотивы и добивается от людей максимальной отдачи. Получается, если мы предполагаем о людях худшее, то худшее от них мы и получим.

В середине 1990-х годов я приехал в Японию на конференцию по «восточноазиатскому чуду», организованную Всемирным банком. С одной стороны дискуссию представляли люди, которые, подобно мне, утверждали, что вмешательство правительства сыграло позитивную роль в истории экономического роста Восточной Азии, поскольку шло против рыночной конъюнктуры и защищало и субсидировало такие отрасли, как автомобилестроение и электроника. Другую сторону представляли экономисты, поддерживающие позицию Всемирного банка, который утверждал, что участие правительства не сыграло никакой важной роли, а то и принесло Восточной Азии больше вреда, чем пользы. Более того, добавляли они, даже если бы восточноазиатское чудо действительно было чем-то обязано правительственному вмешательству, это не означает, что практические шаги, предпринятые восточноазиатскими странами, могут быть рекомендованы и другим странам. Правительственные чиновники, которые определяют политику, — как и все мы, люди, ищущие своей выгоды, отмечалось на конференции, и они больше заинтересованы в укреплении собственной власти и престижа, чем в поддержании национальных интересов. Эти участники конференции заявляли, что вмешательство правительства оправдало себя в Восточной Азии лишь потому, что, в силу исторических причин (о которых мы не будем здесь распространяться), чиновники в этих странах исключительно бескорыстны и профессиональны. С этим моментом соглашались даже некоторые из тех экономистов, которые одобряли активную роль правительства.