Несколько позже, все еще двигаясь на север, Иссерли въехала на Дорнохский мост, и у нее тотчас же засосало под ложечкой. Это не был голод, хотя она хотела есть. Это было предчувствие. Что-то поджидало ее на другой стороне.

На середине моста она заехала на парковку, предназначенную для туристов. Там находился один-единственный турист, который разглядывал, наклонившись через перила, блестящую гладь залива. На шее у него болтался бинокль – на случай появления тюленей или дельфинов. Иссерли остановила «тойоту» и осторожно открыла дверцу. Турист обернулся, чтобы посмотреть, кто приехал. Он был толстым и низеньким, с тощими ногами – критериям качества, принятым у Иссерли, он явно не соответствовал.

– Привет, – сказал он, морщась от яркого солнца.

– Привет, – откликнулась Иссерли из-за «тойоты». Ограничившись этим, турист остался стоять там, где стоял, а она, повернувшись в другую сторону, начала рассматривать далекий берег, в который упирался мост. Прикрыв лицо ладонью и сняв очки, вглядывалась она огромными глазами в даль, рассматривая машины, которые словно застряли на транспортной развязке перед въездом на мост, не в силах решить, свернуть им или продолжить путь по Клэшморской дороге.

Затем среди автомобилей на развязке она заметила сигнальные огни полицейской машины, которая прокладывала себе путь сквозь поток транспорта.

Иссерли запрыгнула обратно в «тойоту» и завела двигатель. С гораздо большим мастерством и проворством, чем можно было ожидать, она развернулась посередине моста – грубейшее нарушение правил, конечно, но вряд ли полицейская машина, находившаяся так далеко, могла обратить на это внимание и пуститься в погоню. Она бросила взгляд через плечо, чтобы посмотреть на туриста, стоявшего у перил: тот взирал На нее глазами, полными изумления, но бинокль по-прежнему болтался у него на шее – так что он вряд ли пытался запомнить ее лицо или номер автомобиля.

«Хочу домой», – подумала Иссерли, но она уже приняла решение: у нее больше не было дома.

Через несколько минут она, справившись с минутным искушением, уже пересекала Тайн в южном направлении. Если бы она захотела свернуть с шоссе А-9 и проехать через центр города, то смогла бы пересечь его и выбраться на альтернативную дорогу на Портмахомак – и, соответственно, на ферму Аблах. Но ферма Аблах была закрыта для нее навсегда. Если она не будет доставлять товар, «Весс инкорпорейтед» тут же перестанет о ней заботиться – это Иссерли знала наверняка. Никто не станет предоставлять ей кров и кормить за здорово живешь.

Что же касается обещания Амлиса вернуться… разве она не убедилась в том, чего стоят посулы богачей? Разве не помнит, что вышло из всех обещаний мужчин позаботиться о ее судьбе, когда она достигнет возраста классификации? «На Территории? Такую красавицу? Пусть только попробуют, Исс, – я сразу же устрою скандал моему отцу». Трусливые маленькие пижоны – вот они кто. Шли бы они куда подальше!

«Теперь я знаю, как привлекателен этот мир, – сказал Амлис, когда прикоснулся к ее руке. – Он такой… такой красивый». Что он имел в виду? Не хотел ли он тем самым сказать, что и