Иссерли согнула окоченевшие конечности, чувствуя напряжение в парализованных мышцах и мурашки на коже в тех местах, где Амлис прикоснулся к ней. Что-то неприятно хрустнуло у нее в лопатках, когда она попыталась пошевелить ими, но сейчас ей было уже не до впечатления, которое она производила. Она оглянулась по сторонам в поисках Амлиса и увидела, что тот отошел зачем-то в глубь трюма.

– Вот, попробуйте, – сказал он, возвращаясь к ней назад на трех конечностях и сжимая в пальцах какой-то пучок явно растительного происхождения. При этом у него был такой серьезный вид, что Иссерли чуть не расхохоталась.

– Я против приема наркотиков, – запротестовала она, но тут же рассмеялась: боль напрочь лишила ее способности скрывать свои эмоции. Стирая слезы со щек, она взяла в руку мшистую на ощупь ветку икпаггуа и положила ее в рот.

– Просто жевать, да?

– Ага, – ответил Амлис. – Через некоторое время она превратится в подобие жвачки, и вам даже думать ни о чем не надо будет.

Уже через час Иссерли чувствовала себя гораздо лучше. Боль не только пропала, но сменилась ощущением хорошего самочувствия. Она проделала всю свою гимнастику прямо на глазах у Амлиса Весса и нисколько при этом не смущалась. А он тем временем продолжал распространяться о вреде мясоедения, и все, что он говорил, казалось ей одновременно трогательным и очень забавным. На самом деле он оказался весьма занятным молодым человеком, если не принимать слишком близко к сердцу его лицемерные и бредовые утверждения. Наслаждаясь звуками его низкого бархатистого голоса, она медленно разминала конечности, сосредоточив все внимание на собственных телесных ощущениях.

– Знаете, – говорил Амлис. – С тех пор как люди пристрастились к мясу, начали распространяться какие-то таинственные новые болезни. Уже несколько человек умерли странным образом.

Иссерли ухмыльнулась – его зловещие пророчества почему-то веселили ее.

– Даже среди Элиты поговаривают, что существует реальная опасность, – настаивал Амлис.

– Ну что ж, – беззаботно ответила Иссерли. – Могу сказать только, что мы соблюдаем все правила и выдерживаем самые высокие гигиенические стандарты.

Она снова фыркнула, и, к ее немалому удивлению, Амлис последовал ее примеру.

– Кстати, сколько на родине стоит филе воддиссина? – поинтересовалась она, показывая рукой на ночное небо.

– Девять-десять тысяч лисе.

Иссерли перестала делать упражнения и недоверчиво посмотрела на Амлиса. Обычный человек там, дома, платил столько в месяц за воду и кислород.

– Вы шутите! – воскликнула она, опуская руки.

– Если оно стоит меньше девяти, речь явно идет о подделке.

– На… но кто тогда может себе его позволить?

– Почти никто. Именно поэтому все только о нем и мечтают.

Амлис задумчиво обнюхал горку алого мяса под вискозной пленкой, словно пытался решить, прикоснулся бы он к нему дома – в виде конечного продукта – или нет.

– Если кто-нибудь хочет дать взятку чиновнику, задобрить клиента… соблазнить женщину… Это лучшее, что можно придумать.

Иссерли все еще не могла поверить.

– Десять тысяч лисс… – повторяла она.