Пришедший огляделся еще. Свет попадал в прихожую от электросвечи, установленной за стариком и его конторкой, но шел также и от голой закопченой лампочки, торчавшей из торцовой стены почти горизонтально. Двойной свет этот как-то неровно, частями высвечивал старика в белой рубахе навыпуск, в меховой душегрейке поверх нее, в брюках полосатых. Старик был голубоглаз, темноволос, с пегой бородой, клочившейся по краям, как выдранная из фуфайки вата.
- Ну и чего стоять? - снова отчужденно, но без неприязни спросил старик.
Нелепин потерянно молчал. С одной стороны, отвечать человеку постороннему, не имеющему к дому никакого отношения, видимо охраннику или сторожу, не хотелось. С другой - надо было как-то свое появление объяснить не столько сторожу, сколько себе самому, надо было актерским жестом или словцом нащупать суть происходящего. Вместо этого Василий Всеволодович хрипло выдавил:
- Нелепин я.
Старик на имя не прореагировал, втянул в себя еще воздуху, смачно разлепил проблескивавший даже и сквозь ватную бороду красный рот, сказал укоризненно:
- Много вас тут Нелепиных ходит. - Потом немного помолчал, пожевал ртом тишину, исподтишка, но внимательно оглядывая прилипшего к двери длинного, худого, но, как с удовольствием старик отметил, сильного и, несмотря на худобу и вышину, складного посетителя. Наконец, как бы про себя, раздумчиво и недоверчиво высказался: - Ишь ты, борода-то с рыжинкой, - Старик смолк и теперь уже, не отрываясь, смотрел на непрошеного, мнущего ногами гостя: - И росту подходящего, это не отнять. Только худ больно. И глаза вроде те. Или не те? Как фонарь-то зовется? - старик неожиданно и резко оторвал лапищу от конторки, мотнул ею в сторону лестницы.
- "Мертвая голова", - чуть громче, но все так же хрипло, чувствуя странную неловкость и зарождающееся раздражение, которое во многих случаях жизни переходило в безудержный и сейчас явно неуместный гнев, ответил Нелепин.
- Так... Знаешь! А как основателя дома, пока капиталов не нажил, звали?
- Тимошка-подбери-губу.
- Верно... - старик диковато, быстро и, как в неверном двойном свете Василию Всеволодовичу показалось, по-разбойничьи, зыркнул по сторонам.
- Мне, собственно, - стараясь говорить гордо, укреплял и никак не мог укрепить голос вошедший, - ничего не надо. Я давно отказался от мысли получить дом обратно... - он запнулся, уразумев, что объясняет все это не имеющему никакой власти над домами, вряд ли даже и грамотному человеку. - А вы, прошу прощенья, откуда про дом знаете?
- Приехал, значит... - не отвечая на вопрос, протянул старик. - Чего ж ехал так долго? Чего? - вдруг озлясь, стал въедаться он в Нелепина. Добра-то, вишь, и не осталось! Только и есть что дом. Да и в дому не все ладно. Оно, конешно, когда хозяина нет - хорошего не жди. Хоть и стоит дом и простоит сколько ему еще надо. А так - ничего нету... Хотя вру, вру! старик блеснул продолговатым лошадиным глазом. - Вот я тебе щас вещицу покажу одну... Щас!
Сильно косолапя, но и весьма проворно старик выбежал из-за конторки, метнулся к лестнице. Под лестницей была небольшая решетка, за нею дверь. Ловко отомкнув решетку, старик в темном проеме двери сгинул.