– Нет. Я думаю, что это был предлог, – спокойно произнесла она, усаживаясь на стул, напротив него. – Вам нужно было найти предлог, чтобы подняться ко мне в квартиру. Вы его нашли и поднялись. Теперь можете выпить кофе и уходить.

– Вы не очень гостеприимная хозяйка, – заметил он.

– Это я знаю. И поверьте, слышала не раз. Но я такая, какая есть.

Он дотронулся до чашки. Она была горячей.

– А если я попрошу еще об одном одолжении?

– Молоко или сахар? – еще раз спросила она.

– Нет, не об этом. Можно мне сегодня остаться в вашей квартире?

Она не вздрогнула. Не изменилась в лице. Посмотрела ему в глаза. Только ее глаза стали немного темнее.

– Можно, – сказала она, почти не разжимая губ. – Только вы будете ночевать на диване, а я закроюсь у себя в спальне. Вас устраивает такой вариант?

– Почему так непреклонно? У вас антипатия ко всем мужчинам или только к конкретным представителям мужского пола?

– Думаю, что ко всем, – ответила Татьяна, – но вас это касается меньше других. Боюсь, что вы не поняли. Я не буду ездить с вами в Париж, появляться в театрах и на приемах, а время от времени принимать вас в своей квартире. Я максималистка. Или все, или ничего.

– Приятно слышать, – пробормотал он, – я примерно так и думал.

– Вы опять меня не поняли. Я ничего не хочу. Но я не умею делить своих мужчин с другими женщинами. Это не для меня.

– И это единственная причина, из-за который я должен остаться на диване? – Он поднялся и протянул к ней руку. Она все еще колебалась. Применяя некоторое усилие, он поднял ее и поцеловал. Поцелуй был долгим.

Потом были томительные секунды напряженного противостояния. Нет, она не сопротивлялась в обычным смысле этого слова. Но она не позволяла ему так легко овладеть собой, она не позволяла ему делать все, что он хочет.

– Кажется, наша борьба затянулась, – сказал он в какой-то момент, – или мы будем пытаться раздеться до завтрашнего утра?

– Я хочу, чтобы ты понял, – сказала она, удерживая его руку, – у меня давно не было мужчин. Очень давно. Кажется, больше года. Я боюсь тебя разочаровать, боюсь оказаться неготовой к такому натиску. После Иоланты я могу показаться тебе пресной, неинтересной, не такой, как она.

– Это уже мои проблемы, – усмехнулся он.

Поразительно, как эта умная и красивая женщина комплексовала в постели. Женщины ближе к тридцати начинают испытывать панический страх из-за несовершенства своего тела. Практически нет такой женщины, которая не ведает страха обнажения во время первого свидания перед своим партнером. Татьяна густо краснела, зарывалась в подушку, пыталась уйти от его взглядов. Ему было интересно все. И как она себя держит, и как впивается пальцами в его спину, как мучительно долго сдерживает свои стоны, как реагирует на его ласки.

Он ушел от нее только утром. И на следующий день снова пришел. А потом снова и снова. Через четыре месяца они поженились. И она сразу ушла из банка, посчитав невозможным для себя оставаться в должности руководителя аналитического отдела. Еще через год у них родился мальчик.

Татьяна оказалась права. Она не была легким подарком. Смелая, решительная, энергичная, всегда добивающаяся поставленных целей, не умеющая лгать и не прощающая малейшей лжи в отношениях, она стала довольно серьезным испытанием для привыкшего к холостой и разгульной жизни Анатолия Гудниченко. Но он был даже рад этому. В конце концов, рано или поздно следовало остепениться. А найти возможность для измены все равно можно при любых обстоятельствах, это он понял довольно быстро.