– Мешают.

– Сделаем, чтобы не мешали. А ты держись молодцом. Работай. И, между прочим, тебе давно пора жениться. Подумай об этом. В твоем возрасте уже неприлично ходить холостым. Это я тебе как старый друг твоего отца говорю.

Анатолий положил трубку. Поднял аппарат и посмотрел на него. Может, этот старик подслушивает разговоры и в его кабинете? Или он уже знает о предстоящей поездке с Иолантой в Париж. Неужели знает? И почему он именно сейчас сказал, что нужно жениться? Может, попросить его уладить этот вопрос с мужем Иоланты? Нет, этого ни в коем случае нельзя делать. Они умеют «улаживать» вопросы только одним способом. Двумя выстрелами. Первый – смертельный. Второй – контрольный. И никаких проблем.

В Париж они прилетели в пятницу вечером. В аэропорту их уже ждала машина. Он заказал большой сьют в отеле «Ритц», в котором уже однажды останавливался и про который знал, что он лучший в городе. Машина доставила их на Вандомскую площадь. Иоланта была в светлом платье и выглядела как кинозвезда. Когда они выходили из машины, раздались даже аплодисменты, и кто-то из вечно дежуривших фоторепортеров на всякий случай щелкнул их несколько раз, сделав снимки на память. Иоланту, очевидно, приняли за какую-нибудь среднюю звезду Голливуда, будушее которой еще впереди. Она была счастлива. А он напряженно вспоминал слова позвонившего «Бакинского Друга». Тот посоветовал ему жениться, как будто знал об этой предстоящей парижской поездке.

После того случая в Киеве, когда предателем оказался Семен Палийчук, с которым они были знакомы с детства, Анатолий словно ушел в себя, ожесточился, стал еще более недоверчиво и строго относиться к окружающим его людям. В Киев он почти не ездил, а когда приезжал, то старался ограничить общение только самыми близкими людьми – матерью, сестрой, ее мужем, который стал к тому времени судьей городского суда, и двумя племянниками, уже ставшими школьниками.

Этот случай с Семеном, другом детства, соседом и вообще хорошо знакомым человеком, словно стал уроком на всю жизнь. Анатолий перестал доверять людям. И поэтому предложение позвонившего подействовало на него не лучшим образом. К тому же Иоланта ночью сообщила ему «радостную весть». Кажется, ей удалось убедить своего грозного мужа дать ей развод, и теперь ничего не могло помешать их счастью.

– Мы сможем приехать на медовый месяц сразу сюда, – предложила Иоланта, и от этого настроение Анатолия испортилось еще больше. Она, словно почувствовав его настроение, больше ничего не говорила. В эту ночь между ними ничего не было, он сослался на усталость, и это было впервые в их отношениях.

Утром она включила телевизор. В новостях показывали Санкт-Петербург. Иоланта хорошо говорила по-французски, по-английски, по-югославски, по-польски. Может быть, поэтому Париж был для нее полон множества непонятных другим соблазнов. Она услышала репортаж и позвала Анатолия.

– Посмотри, что там происходит, – сказала она, заворачиваясь в халат и усаживаясь перед телевизором.

По телевизору показывали изуродованные трупы и простреленные автомобили. Анатолий поморщился.