– И все? – спросил Антон.

– Все! – отрезал Георгий.

Люди повиновались.

Георгий кивком позвал Влада, и они раздели Ратникова до пояса, положили поудобнее. Стало видно, что вокруг зарубцевавшейся раны на груди полковника разлилась фиолетовая чернота с красными и зеленоватыми разводами. Морок, проникший в тело полковника, не смог завладеть его душой, но смог остановить сердце.

Георгий достал флягу фиолетово-синего стекла с двумя горлышками, отвинтил колпачок и пролил на грудь Терентия струйку жидкого голубоватого пламени. Струйка зашипела, пробила дырку в рубце раны, всосалась в кожу. Тело Ратникова конвульсивно содрогнулось.

Собравшиеся вокруг десантники вздрогнули.

Влад положил руки на грудь Ратникова, соединив пальцы кольцом вокруг раны.

Георгий достал уморь, затем «язычок пламени», действительно оказавшийся светящимся, переливающимся всеми цветами радуги птичьим пером.

Люди затаили дыхание.

– Максим, пой! – скомандовал Георгий.

– Что петь?! – растерялся Бусов.

– Вспомни «розовый шум», октаву «ми».

Максим открыл рот, закрыл, не издав ни звука. Просипел, бледнея:

– Горло… перехватило!

– Соберись! – сжал его локоть Антон.

Максим закашлялся, сделался багровым, на лбу его выступили капли пота.

– Ты сможешь, Максим! – убежденно прошептала Владислава. – Давай!

Бусов сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь, закрыл глаза.

Сначала тихо, потом громче из уст его полилась-потекла странная песня без слов, гортанная, зудящая, вибрирующая в диапазоне лада «ми».

И у слушателей вдруг прояснились головы, заблестели глаза, дыхание перехватило, в сердцах родилось радостное томление, ожидание чуда и счастья.

Георгий взмахнул уморем, вонзая в голову Ратникова клинок бледного лунного сияния. Тело полковника выгнулось дугой! Из головы с визгом вылетела серая струя, крутанулась змеей туда-сюда и умчалась в небо.

Ратников застонал.

Вскрикнули женщины.

Влад отнял руки, сел, буквально позеленевший от потери энергии.

Георгий провел пером по груди Терентия, по лбу, по щекам, спрятал в карман, похлопал раненого по плечу.

– Вставай, друже, пора в путь.

Ратников, бесцельно шаривший вокруг себя руками, поднял голову. Глаза его наполнились жизнью.

– Где я?

– На том свете, – серьезно ответил Витязь.

Антон засмеялся с облегчением.

– Эт точно! Мы все на том свете, полковник. Но – живые!

Ратникову дружно помогли встать, Илья коротко пересказал ему последние события, упустив подробности всеобщей драки, случившейся в результате помрачения рассудка, а также о сеансе оживления полковника, и повеселевший отряд собрался на краю плато, глядя вниз, на каменистый, усеянный крупной галькой берег.

– Харон явно манкирует своими обязанностями, – изрек Антон полушутливо. – Почему его нет? Он же должен перевозить души.

– Харон живет в других мифах, – покачал головой Влад; проводник был недоволен собой и мрачен, все еще переживая проявленную час назад слабость.

– Я имею в виду, что никто нам с переправой не поможет, – уточнил Антон. – У вас есть какие-то идеи?

– Надо строить корабль.

Антон посмотрел на Влада как на больного.

– Из чего? Из камней?