Рокко Лампоне затянулся кубинской сигарой.

— Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов! Как можно узнать, кончилась война или нет, пока кто-то не объявил перемирие?

Майкл задумчиво переплел пальцы. Собрание являлось чем-то вроде исполнительного комитета двадцати четырех преступных кланов Америки. Главы семи-восьми крупнейших семей, президиум, утверждали кандидатуры новых членов, новых capo, новых донов (которые утверждались почти всегда) и разбирали самые сложные споры и конфликты. Собрание старались созывать как можно реже.

— Думаю, да, — наконец сказал Лампоне, — можно объявить мир. На кого мы можем рассчитывать? Джо Залукки — это совершенно точно. Еще на Молинари, Молочника Лео, Тони Страччи. Кажется, все, кроме Молинари, в президиуме? Думаю, Форленца тоже нас поддержит. От Эйса есть новости?

— Пока нет, — отозвался Хейген. — Джерачи должен позвонить, когда начнется боксерский матч.

— Все должно быть в порядке, — проговорил Рокко. — Я имею в виду Джерачи, а не бокс. В этом поединке я бы поставил на мулата. У него отличный хук справа и дьявольская скорость.

Клеменца постучал по поверхности стола четыре раза и многозначительно посмотрел на Лампоне.

— Ну, с Форленца нас будет пять, — заявил Рокко. — Кто станет новым доном клана Барзини? Поли Фортунато?

— Скорее всего, да, — подтвердил Хейген.

— Тогда шесть. Фортунато — разумный парень и связан с Кливлендом намного теснее, чем Барзини. Иными словами, он сделает то же, что и Еврей. На остальных надеяться не стоит.

Вместо имени Татталья Рокко изобразил непристойный сицилийский жест. Эту семью он ненавидел всеми фибрами души. Именно он расстрелял Филиппа Татталья, подкараулив его в мотеле на Рассветной автостраде. Семидесятилетний Татталья в чем мать родила стоял у кровати, на которой лежала малолетняя проститутка. Рокко всадил в живот старика целых четыре пули. После этого в клане Татталья царил хаос, а новый дон Рико, брат Филиппа, был не из тех, кто способен на вендетту. Хотя от этой семьи можно ждать чего угодно.

Майкл продолжал молчать, и Лампоне нахмурился, словно школьник, который лезет из кожи вон, чтобы угодить учителю. Корлеоне был моложе всех собравшихся, и его старшие товарищи старались доказать ему свою полезность.

Наконец Майкл поднялся и подошел к месту, где должно было быть окно.

— Том, а ты что скажешь?

— Пока есть такая возможность, Собрание созывать не стоит, — ответил Хейген, который в ранге consigliere Вито Корлеоне, единственный из всех присутствующих, уже был на Собрании. Скорее всего, вместе с Майклом он посетит еще одно. — Причины следующие: в этом году умерли три члена Собрания. Появятся новые люди, и им придется решать: стоит ли приглашать Луи Руссо? Как они к нему относятся — неважно. Влияние Чикаго сейчас так велико, что им придется согласиться. Если Собрания не будет, Носа можно держать на крючке, пообещав рассмотреть его кандидатуру в следующий раз. Созыв Собрания фактически означает присутствие Руссо, а это чревато непредсказуемыми последствиями.

— Чем старше он становится, тем сильнее его нос напоминает член.