— И ты в самом деле считаешь, что Гантер мог быть причастен к исчезновению Джонни? — спросила Лори.

— Он всегда руководствовался желанием все держать под контролем, — сказал Лео. — Тогда он хотел стать предприимчивым и пробивным финансовым гением, а теперь вживается в роль талантливого писателя, которого полиция ни за что, ни про что упекла за решетку. И угадайте, кого он выставляет в роли плохого парня, пытаясь уверить всех, что он ни в чем не виноват? — Лео взмахнул рукой. — Меня. Вероятно, Гантер надеялся, что я уже лежу в могиле или играю в стариковские игры где-нибудь на пляже, нисколько не интересуясь каким-то там давним делом. Но со мной у него вышел облом. Я стою на своем и упорно сражаюсь с его попытками уверить всех в том, что его посадили ни за что. Если я не скажу, что его признание было сфабриковано мной, окружной прокурор не согласится отменить вынесенный ему обвинительный приговор.

Лори закрыла глаза и попыталась представить себе, как Дэррен Гантер из своей тюремной камеры планирует похищение ребенка, чтобы получить возможность давить на полицейского, который преграждал ему путь к свободе. Она знала — Гантер хитер и обаятелен. У него налажены связи с людьми на воле, которые, возможно, готовы помогать ему, полагая, что таким образом они обеспечат торжество справедливости.

Но каким образом Гантер смог узнать, что ненавистный ему коп связан с ребенком, который родился через восемь лет после того, как он попал в тюрьму? И тут Лори вдруг вспомнила фотографию из статьи в журнале, которая теперь висела в рамке на стене ее кабинета в телестудии.

— Папа, после того, как ты в прошлом году вернулся на службу в полицейский департамент Нью-Йорка в подразделение антитеррора, журнал «Нью-Йорк мэгэзин» опубликовал очерк о тебе, — сказала она. — Автор очерка подробно остановился на том, как ты оставил службу, чтобы помогать мне растить Тимми после убийства Грега. Помнишь, как я переживала, когда журнал опубликовал фотографию нас троих, сделанную на матче с участием «Янкиз»?

Она, Тимми и Лео смотрели тот матч в качестве гостей, сидя в ложе мэра. Тогда Лори пыталась оградить Тимми от внимания публики, но, по-видимому, репортажный фотограф стадиона сфотографировал их троих и выложил снимок в базу данных изображений, доступную для прессы. И вместо того, чтобы использовать официальное фото Лео, которое было сделано полицейским департаментом Нью-Йорка и которое журналу предоставил он сам, редакторы почему-то предпочли поместить у себя старый семейный снимок, взятый из интернета.

Алекс сразу понял, к чему она клонит.

— Та фотография с бейсбольного матча была сделана два года назад.

А тогда Тимми выглядел примерно так, как сейчас выглядит Джонни, — подумала Лори.

— Прежде чем что-то предпринять, нам следует сообщить об этом Марси и Эндрю, — сказала Лори.

— Вероятно, они все еще в моем номере, — ответил Алекс. — Должно быть, они уже сообщили обо всем близнецам. Давайте пойдем к ним.

По тому, как машина замедлила скорость, и по многочисленным поворотам Джонни понял, что они съехали с шоссе. Солнечный свет в щелках сменился светом задних фонарей, значит, сейчас уже темно.