Отец Хорриган заметил мать Паркера, Бетси, которая разговаривала с Синтией, управляющей приходской канцелярией, сидя за столом для пикников между церковью и парковкой. Он до сих пор помнил, с какой радостью Бетси хвасталась ростом десятилетнего Паркера, который вымахал так, что стал выше ее. Тогда муж Бетси подхватил:

— Дорогуша, мне встречались доги выше тебя.

От отца Хорригана не укрылось, что обе женщины быстро понизили голоса, заметив его.

Бетси приветливо помахала ему рукой.

— Привет, отец Майк.

— Вы что, опять обсуждали реалити-шоу «Настоящие домохозяйки», да? — подначил он их.

— Виноваты, вы нас раскусили, — призналась Синтия.

— Тут нет причин чувствовать себя виноватыми, — ответил он. — Одно дело смотреть реалити-шоу, и совсем другое — жить так, как живут его героини.

Синтия посмотрела на него с сочувствием.

— Простите, что спрашиваю, отец мой, но вас что-то беспокоит?

Отцу Хорригану было всего двадцать шесть лет, когда он стал священником церкви Святого Причастия, и Синтия, которая была старше его почти на двадцать лет, всегда относилась к нему как мать. В те годы, что он служил здесь, он каждый день проводил с ней больше времени, чем с кем-либо еще. И она хорошо его знала. Мысли о звонке Марси Бакли и впрямь тяготили его. Он понимал, что, скорее всего, Джонни вот-вот объявится, как это бывает с детьми, но в голосе его матери звучала такая мука. У него не шли из головы слова Марси о том, что для нее было бы облегчением, узнай она, что Джонни забрала его биологическая мать. Тогда он, по крайней мере, был бы в безопасности. Отец Хорриган хотел успокоить ее, если это вообще было возможно.

— Бетси, ты не будешь возражать, если я на минутку заберу у тебя Синтию? — спросил он. — Это касается одной из наших прихожанок.

— Нисколько, — ответила Бетси. — Я собиралась испечь шоколадные пирожные, которыми я обещала угостить ребят, когда они соберут необходимую сумму, так что мне надо браться за работу.

Оставшись один на один с Синтией, он спросил ее, помнит ли она Сандру Карпентер.

— У нее еще была дочь по имени Мишель, — добавил он, надеясь помочь ей вспомнить.

— Да, конечно, но я уже несколько лет как потеряла с ней связь.

В начале его служения в церкви Святого Причастия Сандра регулярно посещала службы. Ее дочь, Мишель, которой было шестнадцать лет, когда он познакомился с ней, приходила к мессе только под нажимом своей матери, но она всегда оставалась вежливой и милой. Когда она окончила школу, ее воскресные посещения церкви постепенно стали более спорадическими и в конечном итоге прекратились совсем. Всякий раз, когда отец Хорриган спрашивал Сандру о Мишель, она отвечала, что у ее дочери все хорошо.

Однажды Сандра ответила не сразу и вдруг разразилась слезами. Сперва Мишель получала хорошие оценки в Балтиморском университете, но, проучившись там два года, решила сделать перерыв в учебе. Она планировала несколько лет прожить в Рехобот-Бич, работая официанткой полный рабочий день. А затем вернуться в университет и закончить его, не накопив долгов.

— Когда она впервые сказала мне, что хочет переехать в Рехобот, она все твердила, что от нас до этого города надо ехать всего два с половиной часа, так что видеться мы сможем часто. И поначалу так оно и было. Но потом я не видела ее более трех месяцев. Она говорила мне, что занята, что болеет, использовала всякие отговорки. Я видела, что она избегает меня, и вчера вечером она наконец сообщила мне, почему. Она беременна, уже на девятом месяце, и понятия не имеет, что ей делать. Я сказала, что могу ей помочь, если она хочет сама воспитать этого ребенка, но нам пришлось считаться с реальностью. Ей двадцать два года. Если она будет работать неполный рабочий день, то ей будет едва хватать на жизнь и не на что будет содержать ребенка. Она знает, что, если станет матерью-одиночкой, то ей никогда не удастся закончить университет.