— Мне это имя ничего не говорит, но Эйприл, ты же знаешь, как тщательно я скрываю, кто я, с тех пор, как переехала сюда. Вероятно, ты самый честный человек на земле, но пожалуйста, соври и скажи, что тебе неизвестно, где я живу. Вполне может быть, что эта женщина работает на Дэниела…

— Нет. У нее пропал сын. Но да, это имеет отношение к Дэниелу. Дорогая, тебе лучше сесть.

Когда Лео вошел в боксерский зал на Бликер-стрит, в нос ему ударил резкий запах дезинфицирующего средства.

Мужчина, зашнуровывающий боксерки, сидя на скамейке, заметил, как Лео сморщил нос, и сказал:

— Вообще-то это лучше, чем запах пота. Вы привыкнете. Раньше я вас тут не видел. Ищете спарринг-партнера? Мой отец до сих пор с удовольствием выходит на ринг, хотя в следующем месяце ему стукнет семьдесят. Вы бы ему подошли.

— Что? Вы хотите, чтобы я вышел на ринг против семидесятилетнего старика? Приятель, мне же всего сорок семь.

Мужчина немедля начал извиняться, объясняя, что ему никогда не удается правильно определить возраст человека, пока не заметил, что на лице Лео играет улыбка.

— Здорово вы меня развели.

— Вообще-то я пришел сюда не боксировать. Я ищу малого по имени Мейсон Роллинз.

Сначала Лео побывал на кампусе Университета Нью-Йорка, где Роллинз работал в отделе по обслуживанию зданий, и там ему сказали, что Роллинз регулярно ходит в этот боксерский зал и, вероятно, будет находиться там до того, как выйдет на смену.

Мужчина встал со скамейки и быстро огляделся по сторонам. Двое боксеров-любителей тренировались на ринге в центре зала, несколько человек наблюдали за боем, но большинство посетителей тягали железо или колотили по боксерским грушам.

— Вон Мейсон. За рингом, у той кирпичной стены. Вы видите тот ряд груш? Вон тот мужик в дальнем углу. В ярко-синих трусах.

Лео поблагодарил мужчину за помощь и направился к Роллинзу. Тот молотил боксерскую грушу — справа, справа, слева, слева. Лео уже находился всего в десяти футах от него, однако Роллинз пока так и не оторвал взгляд от груши. Но когда Лео собрался обратиться к нему, Роллинз вдруг перестал наносить удары и, схватив грушу обеими руками, остановил ее.

— Рад видеть вас, Лео Фарли. — Темные волосы Роллинза были обриты и только чуть-чуть отросли, и на лице его красовалась короткая бородка клинышком, которой не было ни на одном из его тюремных снимков. Он был строен, и его свободная майка с надписью «Бруклин Нетс»[18] не скрывала мышцы рук, отлично развитые благодаря многим часам тренировок.

— Вы узнали меня, — сказал Лео.

— Когда какой-то заключенный обвиняет тебя в убийстве человека, о котором ты никогда не слыхал, невольно начинаешь обращать внимание на детали. Это вы засадили Дэррена Гантера за решетку. Дайте угадаю — возможно, вы единственный человек, который уверен, что я невиновен.

— Невиновен, если говорить конкретно о том дне.

— В точку. Я действительно совершил кое-какие ошибки, когда был моложе, но я не убивал Лу Финни.

— Да, не убивал, но ведь Дэррен Гантер отнюдь не «какой-то заключенный», не так ли? Вы были в баре «У Финна» в тот вечер, когда разразилась драка. Вы вместе с Гантером отмечали его двадцать первый день рождения, потому что вы с ним были друзьями. Притом настолько близкими, что он внес за вас залог после вашего первого ареста.