— О, Серег, а давай сюда зайдем?! — предложил мне Олежка, хватаясь за латунную фурнитуру большой двустворчатой массивной двери. От нечего делать мы зашли.

В большом зале были развешены плакаты патриотического содержания, приглашавшие соискателей поступить в армию, морской или воздушный флот. А яркие картины, весьма похожие на комиксы, зазывали молодых ребят и девушек становиться медсестрами, воздухоплавателями и водителями паровиков. Особняком стояли магические курсы. Администратор, стоявший за конторкой в большом зале, увидев двух вошедших ребят, поманил к себе, приглашая:

— А что вы хотели молодые люди? Вас что-то интересует? Паромобили, армия, а может быть, бипланы?

— Дирижабли! — выпалили мы одновременно с Олегом и тут же рассмеялись, довольные случившимся эффектом.

Администратор общества, видя наши довольные лица, рассмеялся тоже и успокоившись, попросил наши документы:

— У вас есть с собой какой-то документ? Паспортная книжка, справка, билет.

Мы полезли за пазуху, в свои карманы и вытащили свои ученические билеты, выданные приютом. Тот прочел содержащиеся в них записи и нахмурился.

— К сожалению, молодые люди, на дирижабли нынче набираются флайт-юнги, но вы точно нам не подойдете. Обучение практике ведется на дирижабле с проживанием, а тот постоянно в полете. Вам сложно будет совместить проживание с учебой в приюте и полеты на дирижабле. Сожалею. Не положено.

Олег приуныл. Администратор, видя наше изменившееся настроение, продолжал:

— Могу предложить, молодые люди, приобрести нынче популярную профессию парториста. — Попросту говоря, водителя парового трактора: — А там и до паромобиля недалече. Это отсюда недалеко, в Семеновской пуще. Обучение по выходным, за счет общества. Ну что, я пишу вас ребята, согласны?

К сожалению, предложенный администратором иной вариант нам не понравился и теперь мы уж сами от него отказались. В отказе, помотав головой и с тяжелым сердцем, забрав свои ученические билеты, мы с Олегом вышли из дверей добровольного общества. На выходе Олег только горько вздохнул:

— Батька у меня на пароходе плавает. Снится мне ночами, как я к нему на дирижабле…Эх ма!

— Ну, с чего начнём-с, молодые люди!

С этих дежурных слов начинался новый урок тартарской литературы. Григорий Петрович, сухонький, немного подслеповатый, но всегда добродушный и не помнящий обид, старичок медленно прохаживался в проходах мимо парт. Сообщив нам название новой темы и с десяток страниц с учебника, которые мы должны были непременно прочесть и заучить к следующему уроку, он садился за стол и принимался сидя разъяснять нам новую тему. Медленнее, медленнее, еще медленнее, почти останавливаясь.

И засыпал. Прямо на уроке. Иногда всхрапывая. Правда сказать, иногда он все же просыпался и сходу начинал рассказывать дальше. Прямо с момента, как заснул. Как у него это получалось? Не знаю. Прямо загадка. Ну а мы что? Не будучи дураками, шторы на окнах сразу закрывали и сидели себе в классе. Бурчим себе тихо, не отсвечивая, занимаясь своими делами и разговорами. И также тихо, пытаясь нашего литератора не разбудить, выходили из класса по звонку, оставляя того в тишине. Когда позже наш учитель просыпался один в темной комнате, он, как ни в чем не бывало, выходил из класса, смешно щурясь сонными глазами.