"Черный человек! Ты не смеешь этого! Ты ведь не на службе Живешь водолазовой. Что мне до жизни Скандального поэта. Пожалуйста, другим Читай и рассказывай".
Черный человек Глядит на меня в упор. И глаза покрываются Голубой блевотой,Словно хочет сказать мне, Что я жулик и вор, Так бесстыдно и нагло Обокравший кого-то. . . . . . . . . . . .
Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит Над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная. Тих покой перекрестка. Я один у окошка, Ни гостя, ни друга не жду. Вся равнина покрыта Сыпучей и мягкой известкой, И деревья, как всадники, Съехались в нашем саду.
Где-то плачет Ночная зловещая птица. Деревянные всадники Сеют копытливый стук. Вот опять этот черный На кресло мое садится, Приподняв свой цилиндр И откинув небрежно сюртук.
"Слушай, слушай! Хрипит он, смотря мне в лицо, Сам все ближе И ближе клонится.Я не видел, чтоб кто-нибудь Из подлецов Так ненужно и г 1000 лупо Страдал бессонницей.
Ах, положим, ошибся! Ведь нынче луна. Что же нужно еще Напоенному дремой мирику? Может, с толстыми ляжками Тайно придет "она", И ты будешь читать Свою дохлую томную лирику?
Ах, люблю я поэтов! Забавный народ. В них всегда нахожу я Историю, сердцу знакомую,Как прыщавой курсистке Длинноволосый урод Говорит о мирах, Половой истекая истомою.
Не знаю, не помню, В одном селе, Может, в Калуге, А может, в Рязани, Жил мальчик В простой крестьянской семье, Желтоволосый, С голубыми глазами...
И вот стал он взрослым, К тому ж поэт, Хоть с небольшой, Но ухватистой силою, И какую-то женщину, Сорока с лишним лет, Называл скверной девочкой И своею милою"
"Черный человек! Ты прескверный гость. Это слава давно Про тебя разносится". Я взбешен, разъярен, И летит моя трость Прямо к морде его, В переносицу... . . . . . . . . . .
...Месяц умер, Синеет в окошко рассвет. Ах ты, ночь! Что ты, ночь, наковеркала? Я в цилиндре стою. Никого со мной нет. Я один... И разбитое зеркало... Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы. Москва, "Детская литература", 1969.
* * * Все живое особой метой Отмечается с ранних пор. Если не был бы я поэтом, То, наверно, был мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый, Средь мальчишек всегда герой, Часто, часто с разбитым носом Приходил я к себе домой.
И навстречу испуганной маме Я цедил сквозь кровавый рот: "Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму все заживет".
И теперь вот, когда простыла Этих дней кипятковая вязь, Беспокойная, дерзкая сила На поэмы мои пролилась.
Золотая, словесная груда, И над каждой строкой без конца Отражается прежняя удаль Забияки и сорванца.
Как тогда, я отважный и гордый, Только новью мой брызжет шаг... Если раньше мне били в морду, То теперь вся в крови душа.
И уже говорю я не маме, А в чужой и хохочущий сброд: "Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму все заживет!" 1922 60 лет советской поэзии. Собрание стихов в четырех томах. Москва, "Художественная Литература", 1977.
* * * Закружилась листва золотая В розоватой воде на пруду, Словно бабочек легкая стая С замираньем летит на звезду.