Во вторник начинаются первые неприятности. Французская сторона очень недовольна форматом предстоящего концерта и составом выступающих. Очнулись лягушатники! Изначально договаривались, что концерт пройдет в гостиничном зале конгрессов на тысячу мест, и будет советско-французский междусобойчик для избранных. А теперь в ЦК новые веяния — концерт на открытом воздухе, куда приглашены все, включая простых строителей. У нас все для народа! Но количество зрителей даже трудно себе представить. И если «Red Stars» французы сами выбрали, то кто такая Сенчина они вообще не знают. А никто из цэковцев не решается объяснить им, за какие такие заслуги ей оказана великая честь веселить французов. Ну, да, Генсек у нас в СССР безгрешен априори… В добавок к Сенчиной еще нарисовалась куча народа из соцлагеря. Видимо когда наши умники в ЦК по-хитрому слили в одно мероприятие сразу несколько проектов, с французами они это до конца не согласовали. И вот теперь всего за неделю до концерта начались всякие фокусы.
В среду неприятности продолжаются. Французы торгуются с цэковцами как евреи на одесском привозе, пытаясь все же убрать из концерта и Сенчину, и представителей соц/эстрады. Клаймича жалко. Маркова тоже. Но как им убедить французов, я не знаю. Вернее знаю, только не хочу впрягаться в этот конфликт. Но, в конце концов, я все же не выдерживаю, и сам еду вечером с Клаймичем на переговоры.
На встрече присутствует посол и атташе по культуре. Разводить политесы некогда, поэтому я жестко обрисовываю им ситуацию. Или французы нам доверяют, и мы проводим концерт так, как наметили, или его надо отменять. Сцена возводится, приглашенные артисты вот-вот прибудут в Москву, репетиции идут и на выяснение отношений времени больше нет. Почему мы устроили интернационал? Потому что 1 мая — Международный день солидарности трудящихся. Почему пригласили Сенчину? Она поет мои песни, и это мое личное решение. Как Советника Генерального Секретаря ЦК КПСС по культуре и делам молодежи. Мне товарищ Романов доверил провести этот концерт, и я приложу все силы, чтобы он прошел на высочайшем уровне, а вы меня тут отвлекаете от важной работы.
Оглашение официальной должности, моя наглость и напор производят впечатление на лягушатников. Но они продолжают качать права, не желая терять лицо. Я только грязно матерюсь про себя и проклинаю неизвестного идиота из ЦК, заварившего всю эту кашу. Французы не будь дураки, подключают тяжелую артиллерию. Не хотите «по-нашему» — мы отменяем Дассена. Тут я, конечно, чуть не сорвался. Ручка в моей руке треснула и разлетелась по столу мелкими фрагментами. В переговорной повисло тяжелое молчание.
Дискуссия быстро выходит на уровень МИДа, в возникший конфликт вмешивается даже Примаков. Лично звонит послу и что-то жестко ему выговаривает. И лишь тогда стороны быстро находят компромисс — артистов из соцлагеря не будет, но Сенчина остается. Мы с ней делим первое отделение, второе полностью за Джо Дассеном. Я тут же вставляю свое требование: тогда весь концерт будет сниматься для показа по советскому ТВ. Снова взрыв негодования — «Мы так не договаривались!» Спрашиваю ласково у французов: а может вам пора пообщаться с американскими продюсерами? Какими продюсерами? А с Майклом Гором из «Атлантик Рекордс» и Эндрю Вэбером из «СиБиЭс Рекордс». Лягушатники тут же быстро затыкаются. Видимо представили, во сколько им тогда обойдется участие в концерте нашей группы. Без трусов останутся.